- Прежде всего, уважаемая мисс Мари, - церемонно начал сэр Уильям, как только за мужчинами захлопнулась дверь, - позвольте Вам выразить моё глубокое уважение…
- Малколм совершенно изменился в последнее время. Моя мать даже… - Тэккерей недовольно себя оборвал и прокашлялся, - Мы с супругой, мисс профессор, имеем честь пригласить Вас сегодня к нам на семейный ужин, - потом, как будто сбившись с пафосного тона, уже совершенно по-человечески Тэккерей поспешно добавил, - Ничего официального, мисс! Обычный ужин со мной, моей супругой и Малколмом. Также, в присутствии леди Тэккерей… моей вдовствующей матери – дополнил он, поймав недоумённый взгляд Мари.
Сказать, что девушка была сильно удивлена – ничего не сказать. Слава Богу, ей, всё же, удалось захлопнуть внезапно так неэлегантно раскрывшийся рот! Она потрясённо уставилась в лицо мужчины и заставила себя хотя бы кивнуть.
- Никаких особенных требований к туалету, мисс, - тем временем, продолжил аристократ, - всё уютно и по-домашнему. Сейчас мы возьмём Малколма и сразу отправимся к нам. Поместье находится в десяти милях отсюда. Дорога не доставит Вам беспокойства. А завтра, если Вы соблаговолите воспользоваться нашим гостеприимством на ночь, вас с мальчиком доставят обратно…
«Что у меня найдётся из «уютно-домашнего»?!» - только и смогла в ужасе подумать Мари. Она церемонно раскланялась с сэром Уильямом, выпросив на сборы хотя бы полчаса и, не способная самостоятельно справиться с тем сумбуром, который сейчас творился у неё в голове, сразу же направилась с Лидии.
- Представляете… - словно в прострации, повернулась к нему Мари, - их светлость желает представить меня супруге и матери…
ГЛАВА 24.
Общими усилиями, уютно-домашним в этот раз было решено назначить офисное пьяно-вишнёвое платье. То самое, с интригующей молнией-змейкой через всю спину. В качестве тапочек, девушки выбрали чёрные лакированные туфельки на средней высоты изящном каблучке. Также для выхода к семейному завтраку, подруги отобрали свободные чёрные брючки и бархатную коричнево-бордовую блузку навыпуск. Она полностью покрывала бёдра Мари, элегантно драпируя стройное тело девушки.
В общем, собрав, наконец, дорожную сумку и получив напоследок несколько ценных советов от подруги на тему «Из жизни светского общества», Мари нерешительно спустилась в холл.
Сэр Уильям с сыном уже ожидали там, о чём-то оживлённо беседуя с ректором Коллинзом. Хмурый профессор Грэг тоже вышел проводить «мисс Высокая Компетентность», но стоял чуть в стороне, кидая на всех мрачные взгляды. Как только на лестнице показалась Мари, он молча поднялся к ней на пролёт, решительно взял из её рук сумку, и проводил девушку до самого автомобиля семейства Тэккереев, так и не проронив ни слова…
***
Поместье Тэккереев представляло собой обширное владение, граничащее с землёй интерната. Поэтому, ехали они совсем недолго. Мари даже не успела настроить себя и принять слегка высокомерный и скучающий вид, как того, видимо, требовали понятия сэра Уильяма о воспитании приличной леди.
Если здание школы Мари приняла за дворец и считала огромным, то в сравнении с домом Тэккереев, интернат выглядел скромным флигелем с претензией на историческую ценность.
Дом Тэккереев, буквально, подавлял своими размерами. И внутри чувство собственной ничтожности посетителя не отпускало. Было ощущение, что находишься в каком-то роскошном музее, только вот именно как раз тебе вход сюда категорически воспрещён. Поэтому Мари даже опасалась, что вот-вот откуда-нибудь из-за тяжёлой портьеры сейчас вынырнет строгий смотритель и с позором выдворит её вон.
По приезде мужчины-Тэккереи сразу же исчезли, мгновенно растворившись где-то сразу на входе, а её, гостью, препоручили заботам каменной статуи дворецкого – настолько он был непроницаем для каких-либо эмоций. Только губы слегка зашевелились, когда дворецкий холодным тоном равнодушно произнёс: «Следуйте за мной, мисс»…
Комната, в которую поселили девушку, на удивление, оказалась вполне даже приятной. Конечно, размерами она превышала всю её скромную квартирку в интернате, но, благодаря интерьеру и, явному стремлению дизайнера сделать комнату «тёплой» и «живой», создавалось впечатление, что здесь вполне уютно можно проводить время и даже сладко заснуть…
Переодевшись к ужину, Мари едва успела распаковать сумку, как в дверь постучали и в комнату вошла молоденькая горничная. Она очень удивилась, что мисс решила самостоятельно заняться вещами, но, быстро исправившись, вежливо и даже, как показалось Мари, приветливо пригласила гостью спуститься в «малую столовую».
***
Как выглядит огромная «малая столовая», Мари даже не обратила внимания. Она так ужасно нервничала, что все силы ушли на то, чтоб сдерживать горячее желание громко расплакаться, сбежать куда-нибудь подальше и, забившись в самый-пресамый укромный уголок, просто переждать это, такое Важное событие в её жизни.
Во главе массивного длинного стола сидел, как всегда, холодный и непроницаемый для каких-либо земных эмоций, глава семьи - сэр Уильям. На нём был строгий костюм цвета мокрого асфальта и консервативный, на тон темнее, галстук. «Практически, в домашнем халате вышел, - хихикнула про себя девушка, - видимо, понятие «уютной домашности» предполагает лишь уступка в цвете – вместо чёрного костюма, лорд облачился аж в ПОЧТИ чёрный».
По левую руку от отца семейства находился сын лорда – очень тихий и сдержанный десятилетний мальчик, который, обычно, на занятиях мисс Мари держался немного в стороне и почти не вступал ни с кем в разговоры. Лишь однажды преподавательнице удалось расшевелить ребёнка и вынудить его проявить свои чувства.
Это случилось как раз на прошлой неделе. Когда обсуждалась проблема строгих родителей и их отношений с детьми. Мисс Мари, помнится, тогда объясняла, что, если не брать во внимание очень редко встречающиеся случаи «родителей-монстров», всё-таки, даже самые строгие родители – всего лишь живые люди. Со своими чувствами, и, конечно, обязательной и непременной любовью к своему ребёнку.
Они разобрали несколько примеров подобной «строгости», когда дети предлагали свои варианты несправедливых, как им казалось, решений взрослых, а Мари разъясняла, чем руководствовались и что при этом чувствовали родители.
