– Прости меня за то, как я поступила во сне. Мне нужно было что-то сделать. Наверное, это просто была интуиция и не более того… Неловко вышло…
Я с досадой махнула рукой.
Отговариваться. До последнего. Я не признаюсь ему. Не так. Да и вообще – это бесполезно! Просто трата его и моего времени.
«Что вы сами-то знаете о стремлениях мистера Ван Райана?» – зазвучали в голове слова Джеремии Розенфельда.
«Скажи, у меня есть дети?» – встал перед глазами мальчишка, которому Джен дала имя «Кай».
Кажется, Драйден был удивлен моими словами. Даже чуть нахмурился, но предпочел подыграть. Сомневаюсь, что он так легко поверил, особенно после того, что было вчера. Когда я продемонстрировала просто эталонное поведение обиженной влюбленной. И весьма истеричной.
– Прошу тебя, вернись за стол, – он спокойно указал рукой на место, где я еще недавно сидела.
Я кивнула и с неохотой поплелась назад. Старалась держать на лице уставшее, почти безразличное выражение и не встречаться с ним взглядом.
Как оказалось, я была совершенно не готова к этому разговору. И не готова столкнуться с последствиями своего поступка. Не хотела слышать, что он может сказать мне после признания, если оно вдруг прозвучит. Достаточно уже «Звездных войн» со сценой принцессы Леи и Хана Соло.
«– Я тебя люблю!
– Я знаю…»
И сама же фыркнула при этих мыслях.
Драйден понял мое поведение как-то по-другому. Или не понял вообще.
– Я благодарен тебе за… находчивость, – казалось, он впервые не знал, что сказать.
Я через силу заставила себя взглянуть на него, растянуть губы в улыбке и кивнуть.
– У тебя, наверное, много вопросов?
А вот это было совсем неожиданным, и рот чуть приоткрылся от удивления.
– Ты видела слишком много вещей, которых, боюсь, не видел никто. И вряд ли увидит.
Ноги и ступни словно вновь мазанул холодный ветер, как когда я открыла окно. Холод отозвался мурашками по коже и позвоночнику. Меня на миг поглотило ощущение снежной пелены, что кружилась там – в его разуме.
– Снег… эти запорошенные тела… – прошептала я.
– Люди, нелюди… Все, кто когда-то был близок мне и… покинул эти миры.
За кажущейся монотонностью его голоса я чувствовала что-то еще.
Сожаление? Чувство вины? Во мне словно поднималась протяжная грустная мелодия, звуча все громче и громче.
– Когда живешь достаточно долго, с каждым десятилетием, иногда годом, их становится больше. Память слишком хорошо хранит эти образы. По крайней мере, для меня это так.
– Я уверена, что там была женщина-вампир… Ее тело было сильно обожжено, – губы сами произнесли, я не хотела говорить.
– Лишь образ. Я не мог видеть казнь Селестии своими глазами, потому что был уже далеко. Она помогла мне бежать… мне и Герте. После того, как мы пытались убить Маркуса. Возможно, ты столкнулась и с ней. Золотистые короткие волосы, глаза, которые когда-то были светло-голубыми…
На этот раз Ван Райан говорил так, будто видел ее смерть.
– Совсем юное лицо и очень худая, – как эхо продолжила я за ним. – Да, я видела там Герту.
То, с какой уверенностью я произнесла имя девушки, заставило Драйдена насторожиться.
– Кажется, один вампир чересчур словоохотлив… – в сторону бросил он.
– Рюи сказал лишь ее имя и ничего больше! – неожиданно заступилась я за клыкастого.
– Вот как?.. – произнес полукровка и выдавил из себя улыбку.
Вдруг поддавшись внезапному порыву, продолжая ощущать, как у меня почему-то холодеют руки и ноги, я решила спросить напрямую:
– Кем она была?
Лицо Драйдена стало непроницаемым. В комнате повисло молчание. Но глядя на то, как я высунулась из своего защитного «панциря», он тяжело вздохнул и все-таки сказал:
– Селестия выбрала ее для меня среди множества других девушек, как игрушку. Чтобы я питался, как то подобает вампиру, и не только… Наставница всегда мастерски манипулировала разумом и эмоциями людей, особенно в том, что касалось сферы плотских желаний.
Я не до конца поняла, что он имеет в виду, но была шокирована. Моя челюсть начала вспоминать, каково это – хорошенько так отвисать. Тогда Ван Райан лишь покачал головой и заговорил снова.
– Селестия хотела разорвать связь, которая существовала между нами несколько лет, поэтому преподнесла мне такой «подарок». А я… был слишком наивен!
Мое сердце пропустило удар.
– П-почему она так поступила? – едва слышно вырвалось у меня.
– Потому что Селестия относилась ко мне как угодно, но единственным мужчиной, которого она желала видеть рядом с собой, был ее Создатель. Который никогда не смотрел на нее как на женщину. Она смирилась и с этим. Но смириться с тем, что он признал и принял сына от «человеческой девки», Селестия уже не могла. Ее гордость пошатнулась еще сильнее, когда Маркус приказал ей сначала опекать меня, а потом и вовсе стать любовницей…
Я стиснула кулаки на коленках. Не хотела смотреть в его лицо, на котором постепенно оживали все краски прошлого. Гнев, отчаянье, горечь…
– Но зачем?.. – вопрос не отличался оригинальностью, но в такие моменты мало кто блещет красноречием. Даже я.
– Зачем? – глухо переспросил Драйден и смежил веки. – Маркус дал мне то, чего я в тайне желал, чтобы получить еще больший контроль над моей жизнью. Чтобы у меня не появилось мыслей искать правду о семье своей матери. Чтобы я не покинул клан. Чтобы оставался в его мире…
На секунду я прикрыла рот рукой, будто и правда превратилась в кисейную барышню. Но все это… Этот хренов Царь Нежити манипулировал ими с такой легкостью, что к горлу подкатила тошнота. Как шахматными фигурами. Хотя кажется, что даже к фигурам порой относятся с большим уважением.
Меня постепенно обволакивала и укутывала в своих объятиях трепещущая тьма. Ощущения прикосновений покатились по коже.
– Значит, – я встряхнулась и решила спросить снова, отгоняя наваждение, – Герта была твоей любовницей?
Но ревности или претензии в моих словах не было. У него есть прошлое, как и у меня. Особенно, учитывая, сколько он живет.
– Не только моей… – отозвался он нехотя, после недолгой паузы.
– Других вампиров? – ощущения чужих прикосновений продолжали усиливаться. – Или…?
– Нет, – Драйден чуть склонил голову. – Только одной…
У меня лихорадочно зажгло щеки, когда до меня по-настоящему дошел смысл его слов. Теперь понятно, почему Рюи тогда предположил, что мы с Джен «его женщины».
– Но, если ты не против, – тон директора неожиданно изменился, стал деланно беззаботным, точно он вдруг запретил себе возвращаться в прошлое, – давай не будем об этом больше. По крайней мере, не сегодня вечером.
