дал понять, что ее пытаются открыть ключом. Я дергаюсь и напрягаюсь всем телом. На мне тот же костюм что и вчера, волосы всколочены, а во рту гадкий вкус.
Но я все равно взяла настольную лампу и собралась выбираться отсюда.
Подошла близко, встала за двери, отсчитывая секунды до удара.
Даже если убью, плевать, главное сбежать и выяснить, что с Мирой.
Еще неизвестно сколько я проспала.
Дверь со скрипом открылась, но никто не вошел.
Только сквозняк, взметнувший старенькие с дырами шторы.
— Нина Леонидовна, — послышался мужской, скрипучий голос и я пыталась его узнать, но не смогла. — Если даже вы убьете меня этой лампой, пройти охрану не сможете. Я принес вам принадлежности для душа и завтрак. И не я вас сюда привел. Не хочется умирать на старости лет от удара по голове.
— Почему я должна вам верить? Где Мира?! Сколько я здесь?
— Всего несколько часов. Миру и Ярослава ищут. Я полагаю, вас привели сюда для безопасности. Вам нужны силы, а не смерть на совести.
Прикрыла глаза, делая глубокий вдох и отошла в сторону. Опустила лампу на пол и села на кровать.
В комнату вошел лысый старик со шрамом на все лицо.
Низкий, но очень крепкий.
— Это мне киркой в темноте, когда свет в шахтах выключили. Думал не выживу.
— Я не хотел смотреть. И я не сужу людей по их шрамам. Самые страшные внутри, а не на лице.
— Согласен, — кивнул он с кривой улыбкой и поставил на столик возле кровати поднос, заставленный простой едой. Булочки, сок, яичница. Рядом положил пакет. — Вы умная девушка, хотя о вас говорят другое.
— Захомутала миллионера и села ничего не делать?
— Да, — посмеялся он, но мне было не до веселья. Я все это знала про себя. И люди были недалеки от истины. Я действительно лишь придаток к богатству Бориса. До сих пор задаюсь вопросом, а что собственно он во мне нашел? — Простите…
Он отошел к двери, а я решилась умыться и поесть, но прежде всего спросила.
— А сколько охраны? — на всякий случай…
— Нина Леонидовна, — с укором в голосе качает тяжелой головой старик. — Меня предупредили, что вы можете удивить. Поэтому я собрал ребят покрепче. А еще…
Он вдруг посмотрел неожиданно зло и похотливо, взглядом раздевая меня до гола.
— Что?
— Вы очень красивая, Нина Леонидовна. Я предупредил, что тот, кто вас поймает на побеге из этого дома, может пользовать по прямому назначению все ваши отверстия. Надеюсь не надо объяснять, что это значит…
Я раскрыла глаза от шока, возмущенно сжала кулаки. Да как он смеет!
— Борис убьет вас первым, если это случится…
— Поверьте, я пожил свое. И готов отдать жизнь за один час в компании такой леди как вы. Отдыхайте. И… — Он строго покачал пальцем. — Не делайте глупостей. Ну или делайте… Буду рад поймать вас первым.
Глава 28
Глупостей? Глупостью было поверить Ивану, послушать Бориса. Глупостью было связаться, в принципе, с этими людьми. Но я не жалею, наверное, потому что не было бы Миры.
Я доедаю все, что лежит на подносе. Быстро принимаю душ и снова стягиваю волосы в узел, когда одеваюсь. Я должна быть готовой уйти в любой момент. Роюсь в пакете, что принес мужик. Вроде вежливый, а не представился даже. Телефона нет. Как так-то? Оторвана от связи в каком-то богом забытом городишке без связей, без возможности узнать, что с дочерью.
Я, честно, не знаю, как потом жить с Борисом. И как он собирается мне все это объяснять. Нет, он, конечно, все разложит по полочкам, а я буду дурочкой кивать. Но все никогда не будет прежним. Теперь я никогда не смогу доверять Борису на сто процентов. Да и не знаю, доверяла ли… Скорее просто отпустила ситуацию и поплыла по течению. Так что удивительного, что на пути попался водопад. Такой высокий, что тело знобит до сих пор, а от удара об воду остались ожоги…
Металась по комнате несколько часов, пока не села и не стала гипнотизировать дверь. Неужели они действительно решат меня изнасиловать. Неужели решат унизить жену Бориса?
А как там Мира? Кушает ли? Не болеет? Спит? Почему мне никто ничего не скажет о ней.
Дверь вдруг открывается, входит светловатый парень довольно крупный по комплекции, но с глупым выражением лица. Его одежда весьма поношенная, а под ногтями грязь, словно застывшая навеки. Я молча смотрела, как он ставил на столик, заставленный едой, поднос, и вдруг поняла, что все, что на нем, может быть отравлено. Ну пусть не отравлено, но накачать меня могут только так. И что этого не случилось днем — настоящее везение.
Буду аккуратнее.
Парень поднимается во весь свой рост и долго меня рассматривает. Жадно взирает на все голые участки кожи, а я начинаю понимать, о чем говорил старик. Им плевать на жизнь, когда есть возможность поиметь жену богатого человека. Будем реалистами, где еще они такую встретят. Мне уже становится не по себе, потому что я остро осознаю, что, если он что-то захочет взять, я вряд ли смогу его остановить. Только если окончательно, только если отобрать жизнь. Готова ли я на такое.
Готова, что уж тут говорить.
Он шумно вздыхает, идет по направлению к выходу, и вдруг не закрывает дверь. Просто оставляет ее приоткрытой и последний раз смотрит на меня своими темными глазами. Меня потряхивает, потому что я понимаю этот посыл. Я могу уйти, но ему нужна плата. А я уже знаю, что готова заплатить, если мне позволят увидеть дочь. Но чего я добьюсь своим побегом. Кому сделаю лучше?
Наверное, поэтому, как только он уходит, я вскрикиваю и хлопаю дверью, а потом, посмотрев вокруг, и вовсе пододвигаю к ней комод. Долго ли этих зверей сдержит запрет не трогать меня, долго ли сдержат зверей, что украли Миру, не убивать ее. В этот момент я очень радуюсь, что ей всего пять и она вряд ли вызовет желание. Очень надеюсь, что она не будет никого раздражать, а тихонько посидит и подождет спасения.
Как же хочется, чтобы план Ивана сработала. Как же хочется прижаться к своей девочке и услышать заветное: «Мама».
Выглядываю в окно и вижу несколько парней, что курят у ворот, что-то бурно обсуждая. Старика нигде нет, и меня это пугает. Но еще страшнее, когда ветер доносит до меня фразу.
— Она никому не решится сказать.
«Бл…», — почти выругиваюсь я, отпрянув от
