class="p1">Надо было согласиться на обед-ужин с Рейнером, – подумалось с тоской. Хотя нет. Лучше не надо.
Как унылая лошадь я покорно присела на стул, дожидаясь аудиенции у королевы. Можно и завтра ей сказать. Но завтра будет поздно. И я получу вместо благодарностей нахлобучку.
Правда, я вообще не уверена, что меня похвалят. Но я и не для того старалась, не для галочки. Хотя и для неё тоже. Если уж совсем честно. А я как раз люблю покопаться в себе и ответить без лжи на все сомнения…
– Майская? – привёл меня в чувство голос Анаконды. – Заходи!
Вид у неё был такой, будто она не знала, что я тут задницу отсиживаю. Вроде как неожиданно увидела и пригласила. Вот эта её двуличность всегда поражала, но ничего с этим поделать нельзя. Только пережить, как буран или дождь.
– Надеюсь, у вас веская причина оторвать меня от работы.
Внутри что-то шевельнулось. Наверное, злорадство.
– О, да. У меня очень веская причина, – проговорила я с нажимом, самая поражаясь собственной дерзости.
Анаконда посмотрела на меня поверх очков долгим замораживающим взглядом.
– Ну, проходи, коли так.
Королева, да. Не иначе. И я переступила порог её святилища.
Глава 31-1
– Если можно, то покороче.
Ну, как скажете. Я и сама рада отсюда уехать поскорее.
– Если совсем коротко, то господин Рейнер завтра, после уроков, разумеется, чтобы не нарушать учебный процесс, готов подарить нашей гимназии лингафонный кабинет.
Это был очень хороший удар. Анаконда замерла. Уставилась на меня, видимо, переваривая информацию, а затем стащила с носа очки.
– Как завтра?
– Ну, вот так, – развела я руками.
– Это шутка, Майская? Почему вы раньше об этом не сказали? Вы же говорили, что он отказал?..
– А потом подумал и согласился. Я же не могла сказать ему «нет»?
– Какой «нет»! – буквально подпрыгнула директриса. На щеках у неё разгорелся румянец. – Почему ж вы до сих пор молчали?!
– Буквально несколько минут назад, – посмотрела я на часы. – А, нет, простите. Плюс ещё время, что я сидела у вас в приёмной… Илья Эдуардович позвонил и сообщил о своём решении посетить стены родной школы, а заодно сделать подарок.
– О… о… о! – заметалась директриса по кабинету. – И он будет? Придёт?
– Думаю, да, – на всякий случай, сказала осторожно. А то мало ли…
– Завтра… Нужно ж продумать, куда разместить кабинет…
Я даже оторопела от этого заявления.
– Помнится, мы говорили о лингафонном кабинете для моих учеников. А значит установим его в моём кабинете.
Анаконда скользнула по мне нечитаемым взглядом.
– Мы говорили, милочка, о кабинете для школы. И, как известно, у нас языковая гимназия, а значит, кабинет – для всех учеников. Не только ваши здесь обучаются. К тому же, есть более достойные учителя, с категориями и званиями. С большим опытом, чем вы.
И тут меня накрыло. Иногда так бывает. Очень редко. Обычно я впадаю в ступор и не могу дать отпор. А в исключительных случаях я становлюсь непробиваемым роботом. Терминатором, что пройдёт сквозь огонь и не поморщится.
– Анна Кондратьевна, – отчеканила я. – Лингафонный кабинет для школы, который подарит господин Рейнер, – это моя заслуга. А не учителей с опытом, регалиями и категориями.
– Пф! – махнула директриса рукой. – Ну какая заслуга, милочка? Всего-то попросила.
– Ну, так почему ж не попросили ваши именитые с регалиями? – стояла я на своём. – Или почему этого не сделали вы? Потом с чистой совестью наделили бы этим приобретением кого захотели.
– Ты посмотри, как мы заговорили-то, – снова напялила она очки и рассматривала меня, будто я грязь, неизвестно откуда взявшаяся в её святилище. – Не рано ли, милочка, перья распускаете? У вас трудовой стаж – три года всего. И не вам бы права качать.
– Не три, а почти пять, – решила я бороться до конца. – И в этом году я аттестуюсь.
– Ну, это если сможете, да, – показала Анаконда зубы в хищной усмешке. – А то это ещё и вилами по воде писано. Аттестационная комиссия может решить, что вы не достойны повысить категорию. Не доросли.
– Доросла. И до кабинета – в том числе, – гордо выпрямила я спину, понимая, что только что нажила себе врага.
Глава 31-2
Впрочем, Анаконда и благосклонность – вещи почти несовместимые. К тому же, я точно знала: за моей спиной – Рейнер. Тот, кто не даст меня в обиду и на прокорм змее, которая обязательно в этот раз подавится и не сможет переварить. О будущем я не думала. Не сейчас, когда боролась за собственное достоинство.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – прошипела она, и сверкнула глазами из-под стёкол очков.
– До завтра, Анна Кондратьевна, – попрощалась я и вышла из её логова.
– К чёрту всё, – бормотала я себе под нос, наконец-то покидая стены этого гадюшника.
Домой. Успокоиться. А дальше будет видно.
– Анна! – и как стрела огненная в сердце.
Он стоял у машины, ветер трепал его волосы.
– Я всё же решил, что пообедать или поужинать будет нелишним.
Наглый. Кривая усмешка на губах. И глаза, как у избалованного кота, который точно знает: ему обязательно почешут за ушком и дадут самую вкусную еду.
– Садитесь в машину, – открыл он дверцу, приглашая. Ну, почти. То ли приглашение, то ли приказ.
– У меня своя, – покачала я головой, пытаясь всё же и ему противостоять.
– Садитесь, – нет, это всё же приказ. – А с вашей машиной мы что-нибудь решим. Отдайте ключи, – протянул он руку.
И я вложила в его ладонь ключи от машины, которую подогнал Машкин знакомый по дружбе.
– Не машина, а зверь! – расписывал товар этот весёлый пройдоха и фальшивил под нос: «Я некрасивый, может быть, снаружи, зато душой красив наверняка!».
Мелодию он перевирал, в остальном сказал чистую правду: машина выглядела неказисто, зато ездила исправно и обошлась нам почти даром. За символическую плату в прокат.
И сейчас ключи от этой «оборванки» я вложила в ладонь Рейнера.
Он даже глазом не моргнул, когда увидел это чудо света. Зато его охранник, которому приказали отогнать мою лошадку к дому, стиснул
