здесь бушевал огонь. Теперь же все вокруг было в пожарной пене, которая уже частично растворилась, оставшись тут и там особо плотными клочьями.
Относительно неповрежденным выглядел только сам каркас фонаря, его толстые балки из какого-то явно не металлического материала были заметно покорежены только в двух местах, куда, всего скорее, и пришлись попадания ракет. Впереди, уже в окружении прозрачного пола, прямо у эпицентра взрыва, находилось место пилота, от которого остались лишь обугленные ошметки. Ближе ко входу возвышалось особо роскошное капитанское кресло. В нем, свесившись вперед на ремнях, словно в последнем усилии освободиться, неподвижно сидел седовласый мужик лет пятидесяти.
Март и сам не понял сначала, что в этой картине было не так. И только потом сообразил. Пряжка оказалась расстегнута! Видимо, человек был еще жив и пытался выбраться из привязной системы, но сил на большее не хватило. Он, осторожно ступая, подошел к капитану и аккуратно прислонил его к спинке, сразу обратив внимание на несколько сквозных ран на груди и животе. Попробовал нащупать пульс на шее, и в этот момент веки немца открылись, а из горла вырвался надсадный хрип.
— Кха, ин мейнер кабинэ…
Рука рахдонита потянулась, словно пытаясь дотянуться до кармана некогда роскошной форменной куртки, и упала без сил с последним вздохом. Глаза застыли и незряче уткнулись в почерневший потолок. Он был мертв.
— Отъехал. Слишком поздно… Сомневаюсь, что я смог ему помочь. Прощай. А что ты про мейн кабин хотел сказать? Комм, слышишь, что значат на языке немцев эти слова?
«В моей каюте», — молчаливо ответила система.
— Ага. Он хотел показать? Что там у него?
Но прежде чем лезть в чужой карман, Март прочел на нагрудном шевроне: «Luftschiffkapitän Werner Rosenberg».
— Вернер Розенберг…Вот и познакомились, герр капитан.
Быстрый обыск дал три находки. Плоский жетон, который ИИ коммуникатора определил как мастер-ключ, работающий с замками всех устройств и дверей на борту. Наручный комм, правда, деактивировавшийся. Небольшое портмоне с несколькими картами и парой бумажек, с надписями из бессмысленных наборов букв и цифр, напоминающими код или пароль.
— Последним желанием покойного было отправить кого-нибудь в его каюту. Мужик держался геройски, стойко. И умер как воин. Так что выполнить его волю будет правильно. Святое дело… Тем более, что мне и самому до чертиков интересно там побывать…
Глава 16
Плана действий он придумать не успел, потому оставалось играть, как когда-то в детстве, в угадайку «тепло-холодно» за непонятный приз в «черном ящике».
«Доступ к внутренней сети корабля получен», — высветилось сообщение на экранчике комма. Уведомление настигло его на полпути.
Прочитав, Март задумчиво почесал в затылке:
— Неужели прошло семь минут?
Проверил по часам. Все точно. Даже удивительно как много всего произошло за такой малый срок…
— Комм, построй мне маршрут до капитанских апартаментов. И проверь, нет ли там каких сюрпризов вроде автоматической турели или еще каких неприятностей.
— Что за судьба такая? — бурчал он себе под нос, на ходу поневоле ускоряя зачем-то шаг. Неведомая сила или собственная чуйка гнали его вперед со все нарастающей энергией. — Только попал на корабль, и уже местное начальство нагрузило миссией эпического уровня. Прямо как в сказке или армии родной, что по сути одно и то же. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И никого не волнует, как ты это сделаешь. Ну, хоть с направлением определенность. И то хлеб… но это не точно. А вот что искать… не ясно от слова совсем. Но как всегда очень срочно и прямо бегом…
На двери значилось «Luftschiffkapitän Werner Rosenberg». Она оказалась не заперта, даже мастер-ключ не понадобился. Стоя на пороге жилого блока Вернера Розенберга, Двойдан смог в полной мере оценить простор и роскошь капитанской резиденции.
Начал он изучение с обширного холла. Сразу ощутив, что движется в нужном направлении. Удобные сиденья вдоль стен, пол, застеленный мягким, напоминающим плотный ковер покрытием и зеркалами во всю стену. Приглядевшись, он понял, что это не просто зеркала, а шкафы-купе, их зеркальные створки откатывались в стороны, а не раскрывались наружу. Оставалось быстренько осмотреть, что там внутри.
И сразу же наткнулся на массу всего интересного. Роскошный кожаный чемодан на колесиках стоял внизу. Заглядывать в него не было ни времени, ни смысла. На многочисленных вешалках разместилась форменная и гражданская одежда, внизу обувь на все случаи жизни. Везде идеальный порядок. Все чисто, выглажено, аккуратно разложено по своим местам, разве что бирок не хватало.
Единственная дверь вела из холла в глубину апартаментов. В большой, очень светлый зал. Первое, что бросалось в глаза — занимающее всю стену огромное, зеркальное, то есть непрозрачное снаружи, многосекционное окно, на удивление даже не особо пострадавшее. Отсюда, с высоты, открывался потрясающий вид на бескрайнюю пампу и горы.
Следующим, что привлекло его внимание, стала барная стойка. Зайдя за нее, Март с интересом рассмотрел ее оборудование и «начинку». Многоточечное освещение, собственная и очень дорого выглядящая кофемашина с вполне читаемыми надписями над кнопками и рычагами, здоровенный, выше человеческого роста двустворчатый холодильник и стоящий рядом кулер с бочкой чистой питьевой воды.
На подвесных рельсах и многочисленных полках разместилось много изысканной стеклянной посуды всех мастей и предназначений. От натертых до блеска винных бокалов всех размеров и форм (для белого, красного, шампанского, крепленого, мартини, маргарит) до коньячных баллонов, ликерных рюмок, стопок-шотов, хайболов и еще многих видов, названий которых Март просто не знал.
С почтением отметив богатейший выбор всякого, теперь уже частично разбившегося алкоголя, еще недавно лежавшего на полках и в винном шкафу, не без сожаления прошел мимо. Все это создавало еще тот душный аромат. Налив себе полный стакан холодной, вкусной воды, с наслаждением медленно выцедил.
— Так, что тут еще есть?
Мягкая мебель занимала центр зала. Большой полукруглый диван, пара кресел. Столики, широкая, тускло поблескивающая видео панель метра два в длину, какие-то картины в модных рамах. Здесь, кроме входной, имелись еще четыре двери.
Но все эти подробности просто фиксировались его сознанием. Он искал то, ради чего Розенберг задержался на этом свете и чему отдал последние мгновения жизни. Поочередно обошел слева-направо все помещения. Первая — спальня с широченной кроватью и парой фривольных, художественно исполненных фото с полуобнаженными блондинистыми красотками. Но ничего не грело, чуйка молчала.
— А наш Вернер был еще тот затейник… Впрочем, немудрено, с такими-то возможностями…
Вторая комната оказалась кабинетом. Одна ее стена примыкала к внешней обшивке и тоже была застеклена… еще недавно… Стол, наглухо прикрученный к полу, опрокинутое кресло на колесиках, и
