денег вы сможете выплатить все долги!
Фрау Шварц рассмеялась, но смех ее был невесел.
– Как я уже сказала, Гертруда страдала от заразной болезни. Если человек попадает во власть собственной жадности, ему уже не вырваться. Возможно, она меня заразила, хотя скорее, наоборот, я ее заразила. Когда мы с Артуром лет десять назад выступали в Нидерландах, я напала на след коллекции предметов из серебра. В ту пору денег у нас водилось сколько угодно. Мне прислуживали целых два камердинера, представляешь? Каждый вечер мы ужинали в ресторанах, о которых все журналы писали как о вершинах кулинарного искусства.
Мечтательный взгляд матушки Шварц на миг устремился в потолок. Она чуть заметно провела кончиком языка по узким губам.
– В общем, я купила коллекцию мифических животных, не думая о клеймах и пробах. Ты же знаешь, что на каждом серебряном изделии должно быть клеймо мастера или мастерской, где его изготовили. Не знаешь? Я вот тоже не знала. И только вернувшись из Нидерландов домой, я выяснила, что коллекция ворованная. Мифические животные на самом деле принадлежат одному из самых больших музеев в Санкт-Петербурге. И тамошние власти уже много лет ищут похитителей. Тогда меня это не очень волновало. Но теперь… Было бы здорово, если бы я могла их продать, но при первой же попытке меня арестуют. И на следующей же неделе я окажусь в женской тюрьме и смогу продать только свои собственные волосы. Если они у меня еще будут, ведь, судя по рассказам Хильды, там, в тюрьме, нравы далеко не мягкие.
– У вас мало денег? – спросила Зета.
Матушка Шварц горько ухмыльнулась.
– Если не брать в расчет мифических животных, то у меня нет ничего, кроме долгов. Но скоро все изменится. Потому что ты нас спасешь, милочка. С твоей помощью Артур покажет такой спектакль, о котором будут говорить еще много лет.
– А что, если Бюро узнает, что вы на самом деле здесь живете? Они же ведь уже приходили сюда…
– Этот вопрос я уже решила, – ответила фрау Шварц совершенно спокойно. – Можно сказать, очень аккуратно решила.
Она забрала у Зеты единорога и осторожно поставила его в пустую ячейку среди других мифических животных. Полюбовалась немного свои серебряным зверинцем и затем заперла шкафчик.
– А ключ я впредь буду носить при себе, – добавила она и подмигнула.
Зета набрала воздуха в легкие.
– Но что вы сделали с Гертрудой Заммлер?
– Что я сделала?
– Каким образом вы ее убили? Ножом? Или задушили?
Фрау Шварц с улыбкой покачала головой.
– Деточка, за кого ты меня принимаешь? Разве я похожа на Синюю Бороду?
– Но каким способом?
Матушка кукольника выпрямилась во весь рост. Седые пряди сверкали в ее черной прическе, словно серебро. Она открыла комод и что-то достала из него. Зета тотчас узнала бутылочку. Ржаво-коричневую бутылочку лауданума.
– Мы с ней просто попили чая.
XX
Решение вопроса, найденное фрау Шварц, сидело следующим утром на стуле в зальчике внутри круглого павильона. На этот раз его лапищи не держали никакой бумажки, а спокойно лежали у него на коленях.
– Это герр Бахман, – сказала фрау Шварц. – Для нас большая честь, что вы к нам пришли.
Герр Бахман угрюмо кивнул.
Зета украдкой глянула на кукольника. Артур совершенно не выглядел испуганным. Более того, господин Бахман его, похоже, вообще не интересовал. Зета подумала, что сын не в курсе денежных затруднений своей матери, а также того решения, которое она придумала.
За прошедшие недели они репетировали пьесу столько раз, что Зета знала ее вдоль и поперек. Тем не менее сегодня в спектакле получилось несколько накладок. В первом действии она должна была схватить маленькую швабру, чтобы попытаться стереть ею свои следы в запретной комнате, но вместо этого у нее в руках почему-то оказалась чернильница с чернилами, конверт и перо. Эти письменные принадлежности ей полагалось использовать только в четвертом действии, где она, невеста номер четыре, посылала письмо с просьбой о помощи. На протяжении сегодняшнего спектакля Зета не раз чувствовала, как кукловод сердито дергал за нитки, когда она двигалась слишком быстро или, наоборот, слишком медленно, и слышала его злое шипение, если нечаянно поднимала голову, чтобы на него посмотреть.
Герр Бахман просидел весь спектакль, не говоря ни слова.
– Разумеется, кое-где представление еще надо отшлифовать, – сказала фрау Шварц.
В кухне она угостила герра Бахмана хорошей порцией жареной кровяной колбасы с тушеными яблоками.
– Шедевр подразумевает внимание к деталям. Но в любом случае вы можете заметить, что все газеты страны с нетерпением ждут, когда же можно будет увидеть новый спектакль Великого Люта.
Фрау Шварц протянула гостю газету, утром идеально выглаженную Хильдой. Газета была ровной и гладкой, как шелк.
Герр Бахман заглянул в газету. А потом посмотрел на маленькую актрису недоверчивым взглядом человека, покупающего коня.
Без маски из папье-маше Зета почувствовала себя словно голой, но бесстрашно посмотрела герру Шварцу в глаза.
– И никто об этом не знает? – только и спросил он.
– Никто! – гордо ответила матушка Шварц.
Как фрау Шварц сумела переманить этого кредитора на свою сторону, Зета не понимала, но результат был убедителен. Мало того, что никто ей больше не докучал, герр Бахман показал всем своим видом, что будет стараться обеспечить своему капиталовложению безопасность. Насколько серьезно он отнесся к своей задаче, стало ясно на следующий день, когда в замке неожиданно появился худощавый юноша с голодными глазами и длинным, как флагшток, носом. Сначала Зета подумала, что его работа – следить, как бы не сбежала фрау Шварц, но, когда Зета после репетиции пошла в свою маленькую комнатку, парень последовал за ней. Она заперла за собой дверь и села на кроватку, но ей хорошо было слышно, что он по-прежнему стоит за дверью и никуда не уходит.
XXI
Утром в день конкурса Артур был мрачнее тучи. Обитатели замка слышали, как его стошнило, после чего он позвал фрау Шварц. В какой-то момент Зета подумала, что накануне он имел глупость заняться выпрямлением одной из рук, но, когда кукловод спустился вниз, она увидела, что железная перчатка надета на ту же руку, что и вчера.
– Это всё нервы, – сказала фрау Шварц. – Дам-ка я ему немного лауданума, и все будет в порядке.
И подмигнула Зете.
Ближе к вечеру Артур уехал из замка в открытой карете, сверкавшей черным лаком и сусальным золотом, которое придавало должную пышность торжественному въезду в город принца-кукловода. Можно только догадываться, какую круглую сумму пришлось выложить матушке Шварц или, точнее, герру
