также упоминает Геродот (V, 9). Латинские авторы тоже называют их венетами, и в этой связи приводят историю о том, что их после падения Трои привел в эти местности легендарный вождь Антенор. Имя этого вождя наводит на мысль о том, что название более позднего славянского племени анты есть лишь видоизмененное Enetoi. По-видимому, к троянским венетам относится и Эней (др. – греч. Αἰνείας, лат. Aenēās), спасшийся из развалин Трои и ставший, согласно древнеримским преданиям, пращуром основателей Рима.
4. Венеты в Центральной и Восточной Европе, которых в I–II вв. н. э. упоминает Тацит (Ger., 64) и Плиний (IV, 97) под именем Veneti, Venethi или Venedi, а также Птолемей (III, 5) под именем Venedai. Последний упоминает также Венетский залив (возле Гданьска) и Венетское нагорье (в Мазовше, или Восточной Пруссии).
5. Венеты в Галлии (Бретань), упоминаемые Цезарем, Плинием, Страбоном, Птолемеем, Кассием Дио и др. Эти венеты возвели свое поселение также в Британии, известное под названием Venedotia, или Gwineth.
6. Venetus lacus, по названию Боденского озера в I в. н. э., приведенному Помпонием Мела (III, 24)
7. Венеты в Лации (близ Рима), упоминаемые Плинием под названием Venetuliani (Nat. hist. III. 69). Археология утверждает, что арийское население присутствовало уже после переселения народов, относимого к периоду культуры полей погребальных урн на склонах Албанских гор и в римском Палатине (Д. Серджи)».
В дверь постучали.
– Да!
Вошел Колюбакин.
– Вот ваш бейджик, Борис Сергеевич, вот программа, вот расписание мероприятий. А вы намерены сидеть здесь до самого ланча?
– А разве есть другие предложения?
– Есть. Наш «мерседес» сейчас поедет на Площадь Рима, чтобы забрать человека из университета и привезти сюда. Давайте воспользуемся этим и махнем с оказией в Венецию. Я проведу экскурсию для своих.
Я насторожился: так, начинается, кажется! Не на подобную ли экскурсию позвали этрускологов после заселения в «Аквариум»? Я посмотрел в хитроватые глаза бывшего доцента, ища в них какого-то подвоха, но ничего особенного не прочитал.
– А «свои» – это кто?
– Ну, Стригунов, Глазова, вы. Вы же с ними, как я понял, в приятельских отношениях. Да и с вами мы, оказывается, в Южноморске встречались.
– А у нас что, в программе нет экскурсий?
– Есть, конечно, галопам по Европам, будут водить толпой, подгоняя. А мы походим с чувством, толком, расстановкой. Я буду вашим чичероне. Так что, согласны? А то водитель уедет, и добраться быстро в Венецию будет проблематично.
– Вы же говорили, что отель недалеко от дамбы.
– Так и есть, вон она, за дорожной развязкой, которую мы проезжали, но сегодня праздник, и автобус отсюда по дамбе до Пьяццале Рома не ходит. За доставку на гостиничном минивэне запросят по четыре евро с носа. Вроде недорого, но зачем платить, если можно съездить бесплатно?
– А какой сегодня праздник?
– День святого Марка, покровителя города. В последние годы праздник оседлали сепаратисты, и на Сан-Марко двадцать пятого апреля весьма весело. Я, собственно, еще потому хотел бы поспешить, что к вечеру там всё закончится. А нам от Пьяццале Рома до Сан-Марко нужно еще плыть на вапоретто.
– На вапо… чём?
– На вапоретто, речном трамвае. Наземного-то транспорта в Венеции нет.
– А почему не на гондоле? Глазова вон мечтала о ней.
– Мечтать не вредно! В копеечку ей влетит! Дерут с проезжающих! Причем песен гондольеры уже не поют, включают плеер. Да и что такое гондола? Прогулочная лодка одновесельная. Замучаешься на ней до пристани Сан-Марко плыть.
– А как же встреча с представителем оргкомитета на ланче? – спросил я, думая тем временем об ином: зачем мне избегать рисков, если я, быть может, здесь именно затем, чтобы оказаться в шкуре пропавших в Южноморске этрускологов, и понять, что же с ними случилось? Какой смысл мне отказываться и торчать в отеле до утра?
Колюбакин пожал плечами:
– А вам нужна эта встреча? Или, быть может, ланч? Такой, как здесь, мы и в Венеции купим, и отдадим недорого.
Допустим, оставшись, я избегну чего-то нехорошего, но разве я попал сюда, в зазеркалье «Аквариума», от хорошей жизни? Если замаячит угроза смерти, как в первом самолете сегодня, снова взмолюсь «Да воскреснет Бог…», и авось пронесет. Я отчего-то понимал, хотя мне этого никто не говорил, что молитва против бесов будет помогать не во всяких, а только в критических ситуациях.
– Ну ладно, поехали. Это взять? – я указал на бутылку из «Дьюти фри».
– О, «Баллантайнс»! Берите, если не жалко, не помешает. Это пропуск в любое общество. Здесь виски почти такое же дорогое, как в России. Все эти тёрки про свободный рынок товаров в Евросоюзе – полная туфта и развод лохов. Винодельческие страны всеми силами не допускают к себе напитки конкурентов. В алкомаркетах – единицы неитальянских брендов, и все по офигенным ценам.
* * *
После Местре, оказавшегося разновидностью Химок, я уже думал, что Венеции, увиденной мной мельком в иллюминаторе самолета, на самом деле, не существует. Ну, сверху-то, да, – купола, колокольни, башни, а, небось, подъедешь поближе, и снова повылезут заборы, ангары, офисы… Но, когда пассажирский катер, он же вапоретто, отвалил, сипло подвывая движком, от вокзальной пристани и нырнул под арочный мост, навстречу выскочила, как из подворотни, Венеция, с резными глазастыми палаццо, стоявшими плечом к плечу по колени в воде. Конечно, на самом деле они стояли вровень с водой, но отсутствие набережной и создавало то впечатление тонущего города, что сделало Венецию знаменитой. Парадные двери разноцветных домов выходили прямо на воду – точнее, на маленькие причалы перед дверьми, но издали эти мостки были незаметны. С первых этажей почти всех зданий напрочь осыпалась штукатурка – и вряд ли от небрежения, сказывалась убийственная влажность. Деревья здесь росли на крышах в кадках, потому что на узких улочках вдоль палаццо и десяти лишних сантиметров не имелось для зелени. Город существовал как единое тело, в котором ничего не стояло и не лежало вразброс, одно непременно цеплялось за другое, – дуговыми мостиками, перекинутыми через улочки-каналы, каменными лесенками, карабкающимися с уровня на уровень, веревками с бельем, протянутыми от дома к дому. Местре был управляемым хаосом индустриальной эпохи, Венеция – неуправляемой гармонией эпохи средневековой.
Я не знал, видел ли я настоящую Венецию или ее кинематографический образ, транслируемый «Аквариумом», но посмотреть в любом случае стоило. Пусть, пусть это нечто вроде кремлевского пира в честь Ходжи, но я вживую слышал отдающий болотом запах местной воды (вовсе, кстати, не отталкивающий), видел, как мимо нас меланхолично плывет экскаватор на барже, как солнце отсвечивает на лаковом боку встречной гондолы, как гондольер падает всем телом на умело направленное
