Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Ханичайл поднялась с рассветом и сразу побежала на конюшню, как это делала всегда. Она заметила, что почти не осталось сена и овса, чтобы накормить двух последних лошадей, и ее охватила настоящая паника.
— Не волнуйся, — сказал Том, входя в конюшню, — у них пока достаточно корма в амбаре. Хватит по крайней мере месяца на два.
— А что потом?
Ханичайл выглядела испуганной, и Том постарался ответить как можно веселее:
— Господь не оставит нас своей милостью, Ханичайл. Разве не так?
Прогремел гром, и они оба посмотрели на небо.
— Что я тебе говорил? — сказал Том. — Господь подтверждает, что я прав.
Ханичайл выбежала во двор и посмотрела на потемневшее небо. Ее лицо просияло, и она радостно запрыгала на месте.
— Надвигается гроза! Ты только посмотри на небо, Том!
Том посмотрел на горизонт, но там только сверкали молнии, и пока он смотрел, черные грозовые тучи начали сереть. Ветер сносил их на восток, и они начали скручиваться в жгут. В тугой подвижный жгут.
— Скорее садись на лошадь! — закричал Том, свистом подзывая собаку. — Поторопись, девочка! Ради Бога, скорее, Ханичайл!
— Почему, Том? Что случилось? — спросила Ханичайл, вскакивая на лошадь. — Куда мы едем?
— Домой, — ответил Том, начиная нервничать. — Нам надо скорее спрятаться. Надвигается торнадо. Похоже, он движется прямо на нас.
Ханичайл никогда не видела торнадо, но слышала о нем в школе. Она знала, насколько опасны они, как разрушают все на своем пути: сметают дома, автомобили, людей, поднимая их высоко в небо. Ей стало страшно, но она все же оглянулась назад. И увидела это страшное явление.
Лучше бы она ничего не видела. Огромный черный дьявольский вихрь несся по прерии, набирая скорость и высоту. Ханичайл закрыла глаза и пустила лошадь галопом.
Том уже открывал дверцу погреба, в котором Элиза хранила зимой яблоки и овощи и где на полках стояли банки с вареньем. Дэвид Маунтджой специально построил погреб для нее, когда она пожаловалась, что ей негде держать запасы, и сделал все по правилам: крепкие деревянные несущие балки, каменный пол, устойчивая лестница, по которой было легко спускаться. Элиза сейчас благодарила Дэвида. Очутившись внизу, она стала наблюдать, как Ханичайл и Том пытаются спустить напуганных лошадей.
Ветер внезапно заревел, и лошади с испуганным ржанием бросились вниз. Том захлопнул дверь погреба над своей головой и повернул в замке большой железный ключ. Он посмотрел на вжавшуюся в стену мать и на Ханичайл, пытавшуюся успокоить лошадей.
— Теперь нам только остается ждать, — сказал он, стараясь казаться спокойным.
— Ждать и молиться, сынок, — добавила Элиза, вставая на колени.
— Я не собираюсь молиться! — разозлившись, закричала Ханичайл. — Я не хочу молиться Богу, который сотворил с нами такое. Неужели нам мало того, что было?
Ее голос утонул в ужасном грохоте, от которого заложило уши. Не выдержав, Ханичайл закричала:
— Он пришел за мной. Господь накажет меня, так как я помянула его имя всуе.
Ее крики смешались с громким голосом Элизы, читавшей молитвы, с лаем собаки, с ржанием лошадей и командным голосом Тома, просившего их успокоиться. И тут с громким треском на них обрушился весь мир. А затем наступила гробовая тишина.
Глава 16
Тишина звенела в ушах Ханичайл. Встав на каменный пол на колени, она смотрела вверх, ожидая, что будет дальше. Она слышала, как Элиза разговаривала с Богом, говоря ему, что они готовы умереть и она готова предстать перед ним.
Ханичайл подумала о смерти. Она казалась ей чем-то отдаленным, чем-то таким, что может случиться с другими людьми, но только не с ней. И не с Роузи, подумала она, почувствовав внезапную злость, потому что Роузи шлялась в Сан-Антонио, а не была вместе с ними в погребе, ожидая, когда потолок будет подхвачен торнадо и поднят высоко в небо. Роузи всегда была удачливой, с горечью думала Ханичайл, а такие хорошие люди, как Элиза и Том, всегда несли на себе бремя жизни. И в данный момент могли умереть.
Вдруг Элиза перестала читать молитвы, и даже лошади и собака затихли. Поднявшись вверх по лесенке, Том стоял, прислушиваясь. Торнадо миновал. Он повернул в замке большой железный ключ и, подняв руки вверх, надавил на дверь. Она не поддавалась. Подставив плечо, он снова надавил на нее. Результат был тот же.
— Ее завалило, — сказал он. — Должно быть, на нее упало что-то тяжелое.
— Господи, Господи, — шептала Элиза. — Мы в ловушке.
На лбу у нее выступил пот, и она, крепко сплетя вместе руки, продолжала шептать имя Господа.
— Все будет хорошо, Элиза, — попыталась успокоить ее Ханичайл. — Я уверена, что кто-нибудь придет и вызволит нас отсюда.
Затем она стала убеждать себя, что все будет хорошо, потому что она пока не готова умереть. Она еще не начинала жить, и у нее все было впереди: она должна посетить далекие сказочные страны, посмотреть балеты, послушать оперы, прочитать миллион книг.
— О Господи, — внезапно нарушила тишину Элиза. — Вы только посмотрите на этих паршивых лошадей. — Все посмотрели на животных, топтавшихся на груде яблок и моркови. — Кто-кто, а они не умрут от голода.
— Ханичайл права, ма, — сказал ободряюще Том. — Нас скоро найдут и вытащат отсюда.
Но его взгляд, полный беспокойства, не отрывался от дверцы погреба.
Ханичайл взяла яблоко и села на пол рядом с Элизой. Собака тоже улеглась. Они смотрели, как Том уводил лошадей в дальний конец погреба, подальше от припасов. Никто ничего не говорил. Все просто ждали.
Пятью часами позже Роузи на своем старом красном «додже» свернула на проселочную дорогу, равнодушно проехав мимо того места, где трагически погиб ее муж, даже не вспомнив о нем. Она думала о парне, с которым познакомилась накануне вечером. Он сказал, что новичок в этом городе и собирается открыть здесь ночной бар с грилем.
— Место, куда могут прийти мужчины, чтобы перекусить и как следует выпить, — сказал он. — А такая женщина, как ты, с твоей внешностью и прочими данными, будет хорошо смотреться за стойкой бара. Я знаю, что мужики предпочитают видеть там женщину, а не мужчину. Они могут поболтать с ней, угостить выпивкой. Ты могла бы справиться с такой работой, Роузи?
Роузи вспомнила о десяти баксах, оставшихся в ее кошельке, и улыбнулась ему.
— Сколько? — спросила она осторожно.
— Тридцать в неделю плюс чаевые.
— Скажем, тридцать пять, и по рукам, — ответила Роузи, решив про себя, что на нее свалилась манна небесная.
— Решено.
Они ударили по рукам и договорились, что Роузи приступит к работе через три недели, когда откроется салун «Серебряный доллар». Конечно, это нельзя сравнить с ее прежними работами, но скоро она снова станет работающей женщиной. И как знать, к чему это может привести? Кто может ей повстречаться?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
