ответить мне что-то, наверняка остроумное, ведь в глазах у него плясали черти, но что-то вдруг переменилось в его лице. И вместо продолжения нашего безумия, он действительно спустил меня на дорогу ближайшей улицы. И долго молчал, стоя передо мной, опустив голову.
— Этаро? — нерешительно коснулась я его руки.
— Всё это и правда неправильно… — прошептал он. — Ты оправданно злилась на меня.
— Быть может, — прервала я его, — всё к лучшему.
И, кажется, во взгляде его всплыла благодарность.
Только вот мне от этого стало горько и тяжело на душе.
Можно ли простить врага в меньшем, когда гневаешься за большее?
Можно ли?
Не помню, как вернулась в замок после этой ночи, запомнился лишь золотой рассвет и белые лёгкие облака, которые после превратились в моих воспоминаниях в пуховое одеяло, которым так приятно было укрыться, оказавшись в спальне.
Впервые за долгое время я хорошо спала и проснулась без тревог. Как и на следующий день.
И на следующий…
Я ночевала в спальне Этаро, но сам властелин всякий раз уходил в другую комнату, не тревожа и не смущая меня. Дни же мои были свободными и я тратила время на изучение замка и его территории. Без охраны, конечно, меня теперь никто не отпускал, но как-то раз я решила проверить обещание Этаро и позвала его лошадь.
Её догнать стражники смогли не быстро, и тем самым я отвоевала едва ли не полдня одиночества. После, на удивление, не получив за это никакого наказания.
Я потеряла счёт времени, мне начали нравится вечера, которые проходили за разговорами с властелином, за ужином при свечах, за прогулками в саду…
Я почти… Казалось, я почти смирилась со своим положением. Но на самом деле, лишь успокоилась внутри буря эмоций.
И когда небо над городом затянула грозовая туча, я начала исполнять свой давний план. Который начинался с моего обещания, данного Рие…
Глава 27
Рия
Вот уж несколько лун прошло. Неожиданно в спокойствии и мире. Только Хели то весела, то печальна и задумчива. Впрочем, властелин наш тоже…
Несколько раз я видела его, идущего по коридорам замка, мрачным настолько, будто гложет его что-то, а при этом лёгкость в каждом жесте, в каждом слове!
Ну да не мне рассуждать о господах.
Вот в моих пальцах подарок Хели…
Я пусть и человек, но тоже ощутила этот аромат… Только чувствами. Мне стало так легко и свежо, будто ночь эта расплавилась в лунном свете, и дыхание недавней грозы осталось над Иисидой навсегда, заставляя голову идти кругом из-за чистейшего разряженного воздуха, которым было всё никак не надышаться.
Моё сердце так колотилось от волнения, что я невольно попыталась сдержать его ладонью, но оно всё ударялось и ударялось об мои пальцы.
Ночной сад мерцал от огней. Здесь всегда горят фонари, в лампах под ветвями покачиваются свечи. Изредка слышится пение потревоженных сонных птиц. И луна в этот раз застыла над моей головой полным диском, похожим на яркую новенькую монету.
В этот час Амил обычно возвращается откуда-то (думаю, он часто прогуливается, размышляя о чём-то своём, загадочном и, быть может, печальном) в замок. А значит, он заметит меня.
Главное, чтобы не разгневался и никому не раскрыл, что я, нарушая правила, гуляю здесь в столь поздний час вместо того, чтобы давно уже быть в своей постели.
Или, что ещё хуже, и от чего сердце моё решает замирать, и вовсе прекращая свой бег, поймёт мою стыдную, отчаянную уловку!
Ощутит родную мелариям магию. И поймёт абсолютно всё. И чести мне это не сделает! О, и это ничего не изменит, коль я ему не интересна…
И останется мне лишь уйти, бежать из замка, куда глаза глядят! Или умереть на месте от позора и горя отверженности.
А не лучше ли тогда не ждать, не лучше ли, пока не поздно, повернуть назад и скрыться в своих покоях? Пока не видел никто. Пока Амил…
— Рия?
Я обернулась на его голос, но первое, что увидела, это десяток крупных мотыльков, что вспорхнули к кудрям моих волос, устраиваясь на локонах вместо бантов и лент, как и на складках моего пышного, слишком красивого для меня и дорогого, платья, подаренного мне Хель.
Амил тоже молчал, как и я. Рассматривал меня внимательно, жадно ловя взглядом всю магию, протянув ко мне руку, снял с локона волос мотылька и на своём длинным, бледном пальце поднёс его к лунному свету, заставляя крылышки серебриться и мерцать.
— Давно я не видел таких… — проронил Амил. — В моих родных краях такие роились целыми стайками вокруг девиц, когда гадали те у реки на суженого, да жгли ритуальные костры.
Сердце моё предательски дрогнуло, на лице до боли зажёгся румянец, я опустила взгляд и попятилась, готовясь уже бежать прочь. Не знаю, куда, лишь бы скрыться с его глаз! Но Амил протянул ко мне руку, двумя пальцами касаясь моего подбородка, чтобы поднять лицо и заглянуть мне в глаза. И собрался что-то сказать… Быть может, что-то важное, как вдруг в стороне замка прозвучал взрыв. И одно из окон замерцало от пламени пожара.
Это спугнуло всю магию. И заставило словно очнуться ото сна. Ведь за тем окном могла находиться Хель, а я даже не имела право сказать об этом. Она взяла с меня слово…
Глава 28
Пытаться учиться выпекать колдовской хлеб в камине оказалось задачей не из простых. Мало того, что я замирала от каждого подозрительного шороха, раздающегося за дверью, и долго прислушивалась к отзвуку шагов, стоя запачканная мукой и тестом, так ещё и не угадать было, какими жаркими должны оказаться угли, чтобы хлеб не подгорел и поднялся.
Как-то раз я даже пробовала испечь его в котелке, просто оставив там тесто и плотно прикрыв его крышечкой. Вышло вкусно, только края все подгорели и магией хлеб тот даже не пах. Однако мякоть я съела, и поделилась ею с Мерзавцем.
Пёс Этаро отныне ходил за мной как пришитый. И даже не пытался выдать меня своему хозяину! Мой же котик с ним пусть и не особо ладил, в обиде на меня за нашу с псом дружбу не был. Но мне казалось, что когда Яр отлучался, то смотрел на меня с затаённым опасением и ревностью, оставляя с ним.
Мне сложно было отпускать его так часто на прогулки к Сумеречному миру. Хотя и знала
