—Кузя,— впереди нас с Алёной села Таша, обернулась, встав коленками на кресло.— Всю дорогу только и делаешь, что молчишь и думаешь. Тебе не нравится поездка? Я вот всегда мечтала побывать в Тибете. Посмотреть монастыри, полюбоваться природой.
—Таша,— я немного удивлённо посмотрел на неё,— «всю дорогу», это ты считаешь кусочек вечера и ночь в самолёте?
—Ещё утро,— закивала она.— У тебя же классно получается рассказывать захватывающие истории. А тут ты молчишь и молчишь.
—Точно возьму тебя с собой в январе на увлекательное плавание на сухогрузе от Японии до Африки, через Индию,— улыбнулся я.— Вот тогда ты сразу поймёшь, что такое однообразные дни и тишина. Лучше скажи, почему вместо турнира решила с нами поехать?
—Это секрет,— лукаво улыбнулась она.— Но я бы и так всех победила. Там никого сильного не было. К тому же турниры ещё будут, а поездка в Тибет неизвестно, когда ещё случится. Слушай,— она наклонилась ближе и зашептала,— а почему дочерей императора Цао так встретили? Ну, без праздника, красной ковровой дорожки и помпезности.
—Если их так будут встречать везде, где они появляются, то им придётся всё время сидеть дома. Когда они захотят торжественности, поверь мне, их встретят подобающе. У императоров Цао исторически много детей, жён, братьев и сестёр. Представь, если их будут так встречать, это наступит вечный праздник по всей стране.
—А ещё нам не сказали, куда мы едем,— тихо сказала она и бросила подозрительный взгляд на китайских мастеров.— Я у мамы спрашивала, но она не знает название монастыря или городка. Его все называют «первым лагерем», даже водитель. И телефоны забрали. Чтобы мы местоположение по геолокации не вычислили. Всё это неспроста.
—Когда глаза завяжут, чтобы дорогу не смогли запомнить, тогда и будем беспокоиться,— отмахнулся я.
Мама Таши по этому поводу совсем не волновалась, предпочитая читать книгу, чем смотреть в окно. Пейзаж вокруг был однообразным, мы двигались по краю долины, окружённой горами. Старенькая дорога пестрела ямами и выбоинами и приятной такую поездку назвать можно только с большой натяжкой. К тому же ехать пришлось долго. Часа два мы плелись, не быстрее сорока километров в час, затем ещё час ехали в горку по просёлочной дороге. Конечной точкой маршрута стала небольшая деревенька, где дорога обрывалась. Два десятка домов стояли в несколько ярусов, заняв всё относительно ровное пространство на двух холмах, зажатых между высокими горами. На некоторых домах побелка потеряла цвет, став почти серой, крыши везде наклонные, поставленные так, чтобы дождевая вода не размывала дорогу, а уходила по высохшему руслу маленькой речки с другой стороны деревни.
Пока мы вышли и озирались по сторонам, водитель залез в багажное отделение автобуса и вытащил оттуда с десяток разноцветных небольших рюкзаков. К каждому крепился моток крепкой верёвки и связка карабинов. Затем он поговорил с одним из мастеров Сяочжэй и уехал. Я же обратил внимание на то, что в посёлке необычно пусто и тихо. Нет, люди здесь были и даже несколько мастеров, но явно не жители, и вряд ли туристы, скорее, как и мы, приглашённые на семинар. Иностранцы удобно устроились на одном из верхних ярусов посёлка, с интересом наблюдая за нами. Услышали звук подъезжающего автобуса и вышли посмотреть.
Сопровождающие принцесс мастера уже разбирали рюкзаки, оставив нам четыре. Подошла Сяочжэй, что-то сказала, показывая на иностранцев, затем на ближайшие дома.
—Госпожа Цао говорит, что придётся подождать здесь до завтрашнего утра, когда придут проводники. Можно выбрать любой дом, но лучше всего те, что слева, в центре. Мебели здесь нет, но нам оставили одеяла.
—Гостиницы не будет?— удивилась Таша.— А как же обед и душ?
—Посмотрим,— отозвался я, направляясь к рюкзакам.
Было бы лучше, если бы нам оставили спальные мешки, а не походные одеяла. В каждом мешке их было ровно два. Словно намекали, одно постели, вторым накройся. Или постели два, так как полы холодные и жёсткие, но при этом мёрзни. В октябре в Тибете сухой сезон, дождей почти не бывает, но вот температура воздуха ночью опускается до минусовых значений. Серьёзное испытание. Девушки это поймут только к полуночи, а, может, и немного раньше. У нас с Алёной примерно одинаковый набор вещей. Высокогорье, здесь каждый килограмм на счету, поэтому в рюкзаках комплект сменной одежды и тёплого белья. У меня ещё одна пара крепких ботинок, на всякий случай. Думаю, и у Наумовых такой же расклад судя по небольшим заплечным рюкзакам. Уверен, Сяочжэй знала, что нас будет ждать холодная ночка, но не предупредила. Она же и говорила, чтобы мы брали с собой как можно меньше вещей, чтобы не выбрасывать по пути в гору. Но и сама не подготовилась лучше, хотя могла.
В голову влетела мысль, что нас проверяют, перед тем как пропустить дальше.
—Не люблю глупые испытания,— тихо процедил я, протягивая рюкзак Алёне.— Не люблю…
Правда, не люблю никому ничего доказывать. Раздражает это до чесотки. В эти моменты становлюсь особо вредным и злобным. А всё потому, что было в жизни несколько тяжёлых моментов и ситуаций, по сравнению с которыми любое испытание — детский лепет. И если они хотят, чтобы мы провели холодную ночь, неважно, испытывая себя или думая о вечном, идти на этот семинар я уже не хочу.
Выпрямившись, посмотрел в сторону дорогу. И мысли почти одинаковые, плюнуть на всё и пойти обратно. Не так далеко мы уехали, дня за два я бы дошёл, даже с Алёной на спине. Но куда девать Ташу и Анну Юрьевну? Попросить подождать здесь, а потом вернуться с автобусом? Я с силой сжал зубы, отчего вздулись желваки. Мне на плечо легла узкая горячая ладонь. Потребовалось усилие, чтобы подавить раздражение и не сбросить руку. Обернувшись, посмотрел на Сяочжэй, которая что-то сказала, покачала головой. Подняла руку, жестом останавливая Анну Юрьевну, чтобы не переводила сказанное. Затем она сказала что-то ещё, долго и строго смотрела, затем слегка улыбнулась. Показывая пример, она первой пошла по узкой дорожке к домам на средней площадке по левую руку от дороги.
—А что было-то?— спросила Таша, заработав укоризненный взгляд от мамы.— Ну что? Эх. А где здесь уборные? Или как в лесу, где сел, там и туалет?
Показав нам язык, она схватила один из рюкзаков и побежала следом за Сяочжэй, с интересом разглядывая дома. Иностранцы, наблюдавшие за нами, решили-таки спуститься и поздороваться. Пять мужчин, три женщины, одна из которых была мастером, не желающая останавливаться на достигнутом. То есть, ей было лет тридцать и судя по тому, как я ощущал давление её доспеха духа, она уделяла очень много времени тренировкам. Было заметно, как её тело начало меняться, объём мышц увеличивался, плечи становились шире. Вряд ли она уже когда-нибудь сможет родить, сделав такой выбор. Даже если остановит развитие, назад его уже не откатить. Помимо женщины, в группе ещё два мастера, мужчины, в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти. Остальные — сборная солянка. Был даже странный тип в дорогом немного мятом костюме, без галстука. Чтобы было теплее, под пиджак на рубашку он надел тёплый свитер с весёленьким узором. Все европейцы, очень похожи на испанцев. Действительно, поздоровались на испанском, затем на итальянском и только потом перешли на английский.
