или с огромными волнами, что в шторм не отличали корабль от щепки. Прекрасные дома, поместья и замки. Огромное количество картин, пропитанных истинным духом бесконечной сказки. Так мы дошли до помещения, запертого на ключ. Глава Дома приказал всем остаться снаружи, и внутрь вошли только Валонир, я и дроу. В небольшой комнате висело только пять полотен. Они отражали беспринципный ужас этого мира. Глава остановился перед одной из картин.
— Написана моим дедом, — пояснил Валонир. — Но он так и не рассказал, с чьих слов.
Я подошёл ближе.
Красные и чёрные тона. Белые кости невероятно сильно бросались в глаза своей некоей противоестественностью. Небо, закрытое необъятной грозовой тучей. Сверкают молнии, но дождя нет. Дома со следами войн и крови. Повсюду обнажённые тела, разорванные на части. В центре — гора из сложенных друг на друга тел. По ней идут ступени из лиц. На вершине — трон из костей. На троне — обнажённая девушка-дроу. Её поза, выражение лица, непонятная уверенность демонстрировали абсолютную власть.
— Единственная картина в доме с подобным сюжетом, — произнёс Валонир. — . Всё остальное наше искусство только ради красоты. Что скажешь, Джандарка?
Танисса спокойно отнеслась к тому, что глава Дома её узнал.
— Есть ряд ошибок, — отозвалась она. — Точнее, расхождение с летописями моего дома. Не было грозы. В городе практически отсутствовали разрушения. Расчленённые тела рядом с троном не валялись. Сам трон был в виде демона, что, собственно, и съедал все трупы поблизости. Алимасия Джандарка была воином и на войне. Она сражалась в полных доспехах и с оружием в руках.
Валонир усмехнулся.
— Моя дочь знает, кто ты? — спросил он.
Танисса отрицательно покачала головой.
— Нет. Ей был интересен Мираж — своим крайне странным взглядом на жизнь. Я её заинтересовала после демонстрации демона. Думала, эльфы погонят нас прочь.
Валонир повернулся к дроу.
— Оно того стоило? — жёстко спросил он.
— Да, — Танисса уверенно кивнула. — Но результат…
Валонир снова повернулся к картине.
— Я очень много сил вложил в свою дочь, — заговорил он глухим печальным голосом. — Единственный ребенок от единственной возлюбленной. Год за годом я рассказывал ей про благородство, честь, уважение и достоинство. Она долгое время была слабой и неловкой. Но стоило открыть её магический дар, как начал расцветать прекрасный цветок. Она стала моей великой гордостью.
Танисса спросила ледяным тоном:
— Демоны? Картина? Джандарка?
Валонир немного опечалился.
— Я хотел воспитать мудрого и любящего правителя, — глава Дома точно оправдывался. — Как можно дальше откладывал испытания на силу воли… Потом она увидела эту картину деда… «Власть!» Всё, что оставил дед, касательно этой картины, только название. Когда малышка увидела её… Она сочла это знаком… Напутствием… Указанием…
Танисса молчала. Я робко спросил:
— Тогда почему мы живы, если вы нас узнали?
Валонир грустно улыбнулся.
— «Исчадию смерти» под силу напугать мою дочь и столкнуть с выбранного пути.
Танисса отрицательно покачала головой.
— Не всегда это под силу Богам, — возразила она. — Что говорить о смертных?
— О чём ты? — не понял Валонир.
Танисса ответила:
— Филорсан связал клятвой высшего демона и прожил с ним… С ней! Прожил с ней сотни лет. И всё это время он ни разу не перешёл черту слуга-господин и не единого раза не позволил ей отринуть её роль. Женился. Оставил наследника и отправился к вратам.
— И каков финал? — спросил внимательно слушавший дроу Валонир.
Танисса ответила с долей гордости в голосе:
— Врата открылись на мгновение. Выпустили двоих прочь из этого мира.
Мы молча смотрели на картину. Я решил уточнить:
— Откуда такие точные данные?
— Филорсан написал свой финал таким, — пояснила Танисса. — Врата за ним закрылись.
Валонир повернулся к дроу.
— В вашем роду есть нормальные? — мрачно спросил он. — Или каждый только и мыслит, как вывернуть законы мироздания наизнанку?
Танисса ответила, не скрывая гордости:
— Каждый безумец! И не только думает… Но мы отвлеклись. Что вы от меня хотите?
Последний вопрос прозвучал весьма вежливо — дроу старалась.
— Спаси мою дочь от её самой же, — ответил Валонир.
Танисса посмотрела на картину и угрюмо проговорила:
— Я неделю буду здесь. Сделаю, что смогу. Но если время ушло, вам придётся сделать то, что должно!
Валонир отвернулся и направился к выходу. Мы последовали за ним. До того, как мы покинули помещение я успел спросить:
— Думаю, человек будет лишним среди двух дам. Могу я побыть с детьми? Слышал, вы учите их письменности тоже.
Валонир обернулся.
— Ты не обучен? — уточнил он.
Я ответил с юмором:
— Почему же… Обучен. Только вам не прочесть наш язык. Потому мне важно изучать ваш.
Мы вышли, и Валонир обратился к Кимисори:
— Мираж пожелал учиться среди детей. Подбери ему место.
Глава Дома Ветров нас покинул. Мы переглянулись. Танисса указала на одного из воинов.
— Я пойду с ним, пусть ведёт к Урнинорол. Придется её… Учить…
Танисса отправилась искать леди, я посмотрел на Кимисори.
— Будем учится писать? Подскажи, где школа для детей?
Мы снова прошли через эти «леса», и меня провели в здание, где за столами сидели человеческие дети разных возрастов. Я нашёл свободное место и вместе со всеми стал слушать эльфа-учителя.
Так и прошёл день. Оказалось, что местное образование имело вполне стройную систему. Этот день прошёл в длинных рассказах об эльфах. Их благородстве. Чести. Заботе о природе. Заботе о попавших в беду. Если быть честным, я проникся. Эльфы хотели мира во всём мире и готовы были прикладывать усилия ради осуществления подобного желания.
Малоис. Город, основанный три тысячи лет назад группой эльфов в пару сотен лиц. На то время ближайший город людей был в двух неделях полёта ворона. Получив возможность развиваться и никому не мешать, ни с кем не воевать, Малоис быстро рос. В скором времени его население насчитывало тысячи эльфов. А к истечению тысячи лет город достиг численности более пятидесяти тысяч жителей. Они построили «Одинокий пруд», закрытое для посещения святилище Лесного Бога. И земли вокруг города обрели лесную силу. Живя под защитой и благословением, эльфы стали выращивать множество овощей, фруктов и лекарственных трав, поставлять их людям, желая помочь соседям. А также оказалось, что лесные воины никогда не прощают бандитов — их всегда ждало справедливое наказание за чужую кровь на их руках.
Я слушал и смотрел на детей. Вся группа сидела, словно замороженные, с восхищением впитывая каждое слово. Самое жуткое в этой картине было то, что… Я не видел лжи. Эльф рассказывал правду, и от картины столь приятного места и этой благостной атмосферы ломалось мировосприятие. До вечера у нас
