Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
посетил миссионерский центр в Латинской Америке, в котором работники занимались оборудованием студии звукозаписи для радиостанции. Они принимали все меры для обеспечения звуконепроницаемости комнат, чтобы никакой шум с городских улиц не мог испортить радиопередачи и записи, передаваемые оттуда. Мы должны научиться делать свое сердце непроницаемым для звуков внешнего мира, чтобы услышать то, что хочет сказать Бог. Я люблю слова Матери Терезы из Калькутты:
«Нам необходимо найти Бога, а Его нельзя найти в шуме и беспокойстве. Бог — друг тишины. Посмотрите, как природа — деревья, цветы, трава — растет в тишине; посмотрите на звезды, луну и солнце, как они движутся в безмолвии… чем больше мы получаем в тихой молитве, тем больше мы можем отдать в нашей активной жизни. Нам нужна тишина, чтобы можно было прикасаться к душе. Важно не то, что говорим мы, а то, что Бог говорит нам и через нас. Все наши слова будут бесполезными, если они не исходят из души, — слова, которые не дают света Христова, чтобы рассеять темноту». (Выделено мной.)
Наш мир полон звуков нескончаемой музыки, разговоров и бесконечных дел. Во многих домах стереосистема есть почти в каждой комнате, они — в каждой машине, в каждом офисе, в лифте. Теперь мне, даже когда я набираю номер рабочего телефона моего друга, предлагается слушать музыку по телефону, пока он не ответит. При таком количестве звуков, как можем мы уединиться и уловить спокойный, тихий голос Бога?
Мы так привыкли к шуму, что чувствуем беспокойство, если вокруг нас вдруг становится тихо. Прихожане во время богослужения с трудом могут просидеть в тишине более одной-двух минут; они сразу начинают предполагать, что что-то случилось или кто-то забыл свою роль. Большинство из нас с трудом могут провести всего лишь час, не говоря ничего и не слыша ни слова от кого-нибудь.
Такие же трудности могут встретиться и в моменты уединения. Мы часто не только скучаем в тишине, но и чувствуем дискомфорт в одиночестве. А время для периодического удаления от суеты необходимо. Должны быть такие моменты, когда мы отрываемся от повседневности, от взаимоотношений, от требований общественного мира, чтобы встретить в саду Его. Этого нельзя сделать во время больших собраний или эффектных церемоний.
Нувен цитирует Томаса Мертона, ученика тех странных мистиков раннего христианства, которые в погоне за уединением иногда доходили до предела. То, что он говорит о них, поучительно. Почему они искали уединения?
«Они знали, что были бессильны делать добро другим, пока сами блуждали среди обломков. Но как только они ступили на твердую почву, все изменилось. Теперь они обрели не только силу, но и обязанность тянуть за собой к спасению весь мир».
Интересно, что ангел Божий, когда нашел Захарию и сказал, что он и его жена станут родителями Иоанна Крестителя, использовал молчание, чтобы обуздать его неверие. Если Захария был неспособен воспринять слово Бога сразу, как только оно пришло к нему, тогда он должен был онеметь на несколько месяцев, чтобы иметь возможность подумать об этом. С другой стороны, когда Елизавета, его жена, поняла, что происходит, она удалилась, говорит Писание, отчасти потому, что такова была традиция беременных женщин, но, кроме того, я считаю, потому, что ей надо было поразмышлять о том необычном и таинственном, что произошло с ней.
Потом была Мария, которая, узнав о своей роли в рождении нашего Господа, не разболтала о планах Бога, а избрала молчание. «А Мария сохранила все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лк. 2:19). Приход Христа был отмечен не только пением и прославлением ангелов, но и молчаливым присутствием людей, нуждавшихся в уединении, чтобы подумать о чуде и оценить его.
Уэйн Оутс говорит нам:
«Тишина не присуща от природы моему миру. Тишина, скорее всего, незнакома и вашему миру тоже. Если в вашем и моем шумном сердце бывает когда-нибудь тишина, мы должны оберегать и развивать ее… Вы можете взрастить се в вашем шумном сердце, если вы цените ее, лелеете ее и стремитесь питать ее».
Тишина и уединение достались мне совсем не легко. Когда-то я отождествлял их с леностью, бездеятельностью и непроизводительностью. В минуты, когда я был один, мой ум взрывался воспоминанием о вещах, которые я должен был сделать: телефонные звонки, неприведенные в порядок бумаги, непрочитанные книги, неподготовленные проповеди и необходимые встречи с людьми.
Малейший шум за дверями моего кабинета грубо нарушал сосредоточенность. Казалось, мой слух приобретал сверхчувствительность и я мог услышать разговоры в другом конце дома. Независимо от своей воли я с напряженным любопытством прислушивался к разговорам. Так как мой кабинет находится недалеко от помещения для стирки, то в тот момент, когда я приступал к духовным занятиям, стиральная машина, кажется, никогда не упускала случая решить, что загрузка несбалансирована, и громким звуком, подобным гудку парохода в тумане, потребовать, чтобы я — поскольку все остальные были наверху — пришел и отрегулировал режим стирки.
Но достичь сосредоточенности, даже в тишине, было отчаянно трудно. Я выяснил, что мне надо подготовиться к тому, что примерно в течение пятнадцати минут мой ум будет делать все возможное, чтобы противостоять уединению. Поэтому, помимо всего прочего, я начинал с того, что читал или писал по теме моих духовных занятий. Постепенно, казалось, мое сознание получало послание: мы (мой разум и я) должны молиться и размышлять, и чем быстрее мой ум достигнет духовного сада для этого, тем будет лучше.
Я предполагаю, что мне придется вести эту борьбу за тишину и уединение всю свою жизнь. Однако хочу сказать, что впоследствии, когда я начал пожинать плоды тихого времени, у меня появилось растущее желание иметь его больше. Но все-таки еще приходится преодолевать первоначальное сопротивление. Когда человек активен по натуре, уединиться для него весьма нелегко. Но это необходимый труд.
Для меня легче всего обрести тишину и уединение в утренние часы. Поэтому время в моем расписании для этой цели определяется раньше, чем кто-то предложит использовать его с иной целью. Для других это может быть поздний вечер. Но каждый, кто хочет внести порядок в духовный сектор своего внутреннего мира, должен найти для этого время и место в соответствии со своим характером.
Слушать Бога
Когда Моисей спустился с горы после общения с Богом и нашел свой иудейский народ танцующим вокруг золотого тельца, для него это, вероятно, было как холодный душ ранним утром. В течение нескольких дней он сам жил в присутствии святости, и сознание славы
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
