— Моим воспитанием большей частью занималась бабушка. Она меня провожала в школу и встречала из нее, была моей самой лучшей подружкой. Я с ней делилась самым сокровенным. Она первая узнавала о моих радостях и печалях. По дороге домой у нас была одна замечательная кондитерская. И если мне было грустно, мы заходили туда и заказывали самое вкусное пироженое, ели его и говорили, говорили, говорили. И выяснялось, что проблемы не такие уж серьезные и очень даже решаемые. Бабушки не стало, и я уже сама туда заходила, когда было плохо, покупала пироженое и мысленно с ней говорила, и становилось легче на душе. Вот так и осталась у меня привычка снимать стрессы едой.
— Глядя на тебя, заметно, что стрессов у тебя было немало, — заметил Великопольский.
— Попрошу без намеков! — тут же среагировал Артур. — Валентина — очень красивая женщина!
— У меня такая же привычка, — подмигнула Вале Дарья.
— То вы скоро догоните размерами Валю? — язвил Павел.
— Великопольский, следи за своими размерами…
— Мы ещё не слушали Эллу, — перебила всех Майя, и подумала:
«С этой командой, как на пороховой бочке…, каждую секунду надо гасить фитиль. Как они продержались так долго вместе?»
— Ну, я очень любила математику, — начала Эля.
Все дружно зааплодировали. Дальше она рассказывала в скольких олимпиадах участвовала, и сколько заняла призовых мест. Народ с уважением внимал.
— Да, Элла Эдуардовна у нас на своём месте, — подытожил Станиславович.
— Ну, раз все уже поделились воспоминаниями, то предлагаю на сегодня закончить. Спасибо всем за откровенность, — Майя встала, собираясь уходить.
— Как это все поделились? — удивилась Дарья. — А ваша история, Майя Никаноровна? Или сближение будет односторонним: мы к вам ближе, а вы к нам — нет?
Все в знак согласия дружно закивали головами.
— Не думала, что в этом есть необходимость, но раз у вас другое мнение, то расскажу и я.
Майя начала свою историю:
— Я с самого детства была склонна к авантюрам…
— Кто б сомневался, — буркнула Дарья.
- Однажды на уроке нам рассказали о северном сиянии, — продолжала Майя. — Мне с подружкой, такой же любительницей острых ощущений, как и я, стало настолько любопытно, что мы после уроков сразу отправились на вокзал. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не мамина подружка, встретившая нас у касс.
— Жаль, что не уехали, может, к нашему счастью потерялись бы где… — опять не удержалась от комментария Дарья. Её слышали только те, кто сидел ближе всех, после каждого комментария они тихонько хихикали.
- И эта любовь к приключениям у меня осталась до сих пор, и, наверное, именно она и привела меня на этот остров, — закончила Майя.
- Лучше бы она завела тебя на Северный полюс! — брякнула Дарья чуть громче.
— Что? — переспросила Майя.
— Я говорю, как романтично! — ответила Дарья, чем вызвала новый приступ смеха у слышавших.
После всеобщей психотерапии народ сидел в задумчивости: кто — размышляя о своём, кто — вспоминая безоблачную пору детства. Выражение лиц было мечтательно задумчивое.
Из задумчивости их вывел Станиславович, начав неожиданно говорить вслух:
— У нас такие красивые женщины, — все взоры обратились к нему, а он продолжал, — после сегодняшней съёмки, они смыли макияж и я не могу налюбоваться!!! — он крякнул. — Какие же красавицы!!! Вот скажите мне: зачем женщины красятся? Смотрите, как вы все красивы без боевой раскраски. А?! Дарья?
— Вы у меня спрашиваете? — удивилась она.
— Ну, да. Вот ответь мне.
— Вопрос как раз по назначению, — буркнула она.
— Что? — не расслышал Станиславович. — Ты ж у нас мозг всего предприятия, вот и объясни.
— Нашли, кого спросить, — произнесла вполголоса и громче добавила: — Ну, я не знаю… Мне кажется, женщине свойственно всегда быть красивой. Конечно же, для мужчин, но, в большей степени, для себя. Каждый день, смотрясь в зеркало, мы видим все недостатки, которые с помощью косметики стараемся скрыть.
— Дарья, откуда у вас недостатки? Я их не вижу, — улыбался Ершов.
— Вы мне льстите, Платон Станиславович. Понимаете, не накрасившись, мы женщины, — она произносила это с легкой иронией, — чувствуем себя иначе, что ли. Не столь красивой и привлекательной. Потому, каждое утро — нарисовала бровь, подвела ресницы, одела каблучки — хороша!!! И пошла красиво! — она сидя изобразила.
Народ рассмеялся.
На этой весёлой ноте стали расходится от костра и укладываться спать.
Ростислав заметил, что Дарья спустилась к океану, и пошёл за ней, после «перестрелки» у костра, он хотел выяснить кое-что. Догнал её у самой воды:
— Дарья Андреевна, у вас ко мне какие-то претензии?
— Ну, что вы! Ростислав Романович, разве я могу предъявлять к Вам претензии, — она смотрела на водную гладь, не поворачивая в его сторону головы.
— А мне показалось, вы хотите мне что-то сказать?!
— Я?! Нет, не хочу.
— Не хочешь?
— Совершенно!
— Совершенно?
— Не стоит повторять мои фразы, — она обернулась и дерзко взглянула ему в глаза. — С психологом переобщался?
— Ну что ты?! Наоборот — недообщался?
- Какая потеря!!! Ну, иди, продолжи!
Они оба метали молнии.
— Пойду, продолжу!
— Иди, иди. Она, наверное, ждёт уже с распростёртыми объятьями, — Дарья отвернулась.
— Хоть кто-то меня ждёт с распростёртыми объятьями!
Последняя фраза больно уколола, она обернулась, подняла на него глаза. В них было столько боли, что он тут же пожалел о своих словах.
— Иди, — сказала она, вдруг, тихо, — Может, она не обманет.
— Может и не обманет, но мне нужна другая…
— У «другой» нет на тебя больше прав, — она отвернулась, чтобы он не видел её слёз.
— Дарья, — он тихонько взял её за плечи.
— Руки убери, — сказала вдруг резко, разозлившись на себя за свою слабость. И решительно зашагала прочь. А он ещё долго смотрел ей вслед.
На следующий день первым проснулся Вася. И ему в голову пришла очередная гениальная мысль — пойти на рыбалку в одиночку, чтобы всех удивить, и в первую очередь Нюсю. Он помнил, как она восторгалась и гордилась им в прошлый раз, несмотря на то, что он поймал всего одну маленькую рыбешку. А что будет, если он… Он улыбнулся своим мечтам. Тихонько, чтобы никого не разбудить, Вася вышел из дома, и хотел было уже отправиться за удочкой, но в этот момент его внимание привлек лист бумаги, сложенный пополам, лежащий прямо около входа в дом, придавленный сверху камешком, чтобы не унес ветер. Ни секунды не раздумывая, Вася взял его в руки, развернул. Это было письмо. Прочитав первые пару строк, лицо Василия вытянулось от удивления. Он со всех ног бросился обратно к товарищам:
