– Я сам разберусь с Виталиком, – наконец нарушил свое молчание Мирон.
– И что ты сделаешь? – полюбопытствовала я.
– Пока не придумал, – улыбнулся он, и взглянул в сторону моего подъезда. – Пригласишь?
Я хотела ответить согласием, но вспомнила о Денисе, мирно ждущим меня дома.
– Э-э, прости, но нет. День был тяжелый, я очень устала, – начала выкручиваться я.
Мирон не стал настаивать, кивнул.
– Да, понимаю. Тебе надо выспаться и все переварить. Я позвоню тебе утром, – с этими словами он наклонился, чтобы поцеловать меня. Я, разумеется, с энтузиазмом откликнулась.
Пару минут мы самозабвенно целовались в машине, словно подростки, пока не зазвонил мой телефон. Тина.
– Иди, – погладив подушечкой большего пальца мои припухшие губы, велел Мирон. – Я подожду здесь, пока ты не включишь свет в квартире.
Я кивнула, и, подпрыгивая от радости, направилась в сторону подъезда. Все-таки сегодня удачный день: и Машу спасли, и мы с Мироном нашли друг друга. У двери я обернулась, желая еще раз посмотреть на него, и слегка нахмурилась: лицо у Воронцова было каменным, прямо-таки вытесанным из куска скалы.
Он был не то зол, не то ошарашен. Я по инерции продолжила идти, зашла в подъезд и поднялась на свой этаж, борясь с желанием позвонить ему и спросить, все ли в порядке? Что случилось? Почему он так посмотрел на меня?
Открыв дверь своими ключами, я оказалась внутри и с умилением оглядела Дениса, спящего за кухонным столом. Рядом валялась книжка «Робинзон Крузо», стояла чашка с недопитым чаем. Интересный выбор литературы.
Тихо посмеиваясь, я сняла сапоги и замерла. Свет! Вот почему Мирон так посмотрел на меня. В моей квартире уже горел свет… А еще я отказалась пригласить его к себе.
Вздохнув, я мысленно выругалась и достала телефон. Придется нарушить обещание, данное Беликову. Я как раз отыскала номер Мирона, когда вновь позвонила Тина.
– Алиска, ты где?
– Домой зашла, а вы?
– Уже у меня. Слушай, Алис, помнишь, ты рассказывала про записку в книге?
– Ну, – протянула я. – И?
– Ты это придумала или что?
– Ты больная что ли? – возмутилась я. – По-твоему, у меня других дел нет? Записка была приклеена к странице сборника рецептов. Эта книга, кстати, у меня. Следователь вернул.
Тина озадаченно вздохнула, и уверенно произнесла:
– Маша говорит, что не писала никакой записки.
– Как это? – булькнула я от удивления.
– Вот так. Не писала, говорит, никаких записок. И очень удивилась, когда мы пришли ее спасать.
Я покосилась на полку с лежащим на ней сборником рецептов, и твердо заявила:
– Но записка была. Я могу ее показать.
– Я тебе верю, – вздохнула Тина. – Но, кажется, к Маше она не имеет никакого отношения.
– Тогда кто ее написал?
– Может, сам Виталик? – предположила Тина. – Говорят, каждый преступник в душе мечтает быть пойманным. Может, его совесть замучила, вот он и решил таким образом сбросить с себя груз ответственности.
– Думаешь? – усомнилась я.
Бельская вздохнула.
– Не знаю. Есть только один способ проверить эту теорию – спросить у него лично.
– Мирон попросил дать ему возможность самому разобраться с Виталиком.
В трубке повисла тишина, затем Тина воскликнула:
– Черт! Ты же понимаешь, после такого мы Виталика больше не увидим?
– Да брось. Они просто поговорят.
– Твоя вера в людей непоколебима, – горько завздыхала подруга. – Ладно, мы с Машей отправляемся спать. Ночка была та еще. До завтра.
– Пока, – попрощалась я, и обернулась на шуршащий звук с кухни.
Сонный Беликов поднял голову, и, небрежно потерев красную щеку, спросил:
– Где ты была?
– Да так, разбиралась с делами, – обтекаемо ответила я.
– Ты не нашла риелтора?
– Пока нет, – покачала я головой, и направилась в свою спальню.
Денис последовал за мной, непрерывно бурча:
– Слушай, у меня совсем мало времени… Скоро они догадаются, где я прячусь, и что тогда? Надо все поскорее решить. Завтра с утра найди риелтора…
– На твоем месте я бы больше волновалась о родителях и тетке, – ехидно заметила я. – Твои преследователи могут ведь и к ним заглянуть.
Поведение Дениса мне категорически не нравилось. Что это вообще такое? Спрятался на квартире у девушки, бегает по всему городу от ответственности, подставил своих родителей, да еще и чужую квартиру хочет продать. Хорош рыцарь, ничего не скажешь.
– Знаешь что, – вдруг вспылил Денис. – Ты не на моем месте, так что нечего меня осуждать!
– Я не осуждаю, – пожала я плечами, и потянулась за сумкой. Сложив в нее пижаму, я достала платье на завтра, колготки и расческу, забросив все это туда же.
– Ты куда-то собираешься? – нахмурился Беликов.
– Да, – легко соврала я. – Подруга попросила переночевать у нее. Ты же тут один справишься?
Денис кивнул, как мне показалось, с облегчением, а я направилась в ванную, где сгребла зубную щетку и косметичку.
– До завтра, – закрыв дверь, я достала мобильный и набрала Мирона. Он ответил через два гудка, словно ждал моего звонка.
– Да?
Голос ледяной, словно горная река. Поежившись, я спросила:
– Ты далеко уехал?
– Нет, а что? – помолчав мгновение, ответил Воронцов.
– Можешь, пожалуйста, вернуться? Мне надо тебе кое-что рассказать, – прошептала я. Если он сейчас пошлет меня к черту – я пойму. Блин, как же некрасиво получилось.
Каждая секунда для меня растягивалась на долгие часы ожидания, пока Мирон наконец не выдохнул:
– Буду через десять минут.
– Жду, – отозвалась я, и спустилась вниз.
Через обещанное время во двор въехала темная иномарка, и я бегом направилась к ней. Усевшись и переведя дух, я посмотрела на хмурого Воронцова и улыбнулась. Внутри стало тепло от накатившей вдруг нежности. Несмотря на злость, мелькающую в черных глазах, я его совсем не боялась.
– О чем ты хотела поговорить? – вежливо поинтересовался Мирон.
– У меня для тебя один рассказ и один вопрос, – начала я. – Начну с вопроса. Можно переночевать у тебя?
В глазах Мирона вспыхнуло замешательство, затем – проблеск неподдельной радости.
– Конечно, можешь. Но могу я узнать причину?
– Причина проистекает из моего рассказа, – пробубнила я, и убрала сумку на заднее сиденье. – Обещай, что спокойно выслушаешь меня, и ничего не будешь делать.
