даже нет, первым это решил смуглый, он чуть отклонился назад, взмахнул ногой и нанес своему собеседнику йоко гери в голову. Очень быстро и сильно, я даже не успел понять, как все произошло.
Бедолага блондинчик тоже не ожидал такой внезапной атаки, он едва поднял руки, чтобы поставить защиту, как получил пяткой в лицо, упал назад, сломал дверцу своего шкафчика, влетел внутрь и остался там без сознания. А его вещи вывалились наружу.
Впрочем, смуглый не угомонился, опустил ногу, снова поднял и нанес еще один удар, опять в лицо своему противнику, даже несмотря на то, что тот уже валялся в глубокой отключке. Металлический шкафчик от его удара жалобно задребезжал.
И, судя по всему, смуглый не собирался на этом останавливаться. Опять опустил ногу, опять решил ударить. Эй, зачем бить лежачего и оставшегося без сознания? В третий раз, он ведь уже не может ответить.
Поэтому я вмешался. Когда смуглый снова хотел ударить, я сам вытянул ногу и ударил по нему. Ну как, ударил. Просто пихнул в сторону.
Этого оказалось достаточно, чтобы смуглый промахнулся и его нога ушла в сторону. Мы находились рядом с окном, чуточку приоткрытым и он качнулся вперед и даже немного ударился о раму.
Ну вот, надеюсь, теперь слегка угомонится. А это не дело, бить человека в отключке.
Впрочем, зря я надеялся. Такие типы так сразу ни за что не успокаиваются. Им для этого нужен более сильный и понятный урок.
Смуглый, а я заметил у него на сумке флаг Бразилии, сейчас яростно развернулся ко мне. Ага, значит он болтает на португальском. А не на испанском. Снова начал ругаться, хотя я не понимал, но по интонации и так все понятно.
Встал в боевую стойку. Поднял ладони, готовясь меня шандарахнуть. Я видел по его глазам, что боя не избежать.
Тут же слева от меня мелькнула его нога. Поразительно, как незаметно и быстро он успел ударить. Казалось бы, только что он стоял передо мной. Слегка наклонив голову и пристально глядя мне в глаза. А в следующий момент ударил ногой.
Я едва успел откинуть голову. Стопа противника мелькнула рядом с моей щекой. Я отбил ее левой рукой.
Тут же ударил сам. Привычным прямым ударом ноги в грудь противника. Особо не напрягался, но если бы попал в него, точно вырубил бы.
Но противник ушел от моей атаки. Он двигался невероятно быстро. Пропустил мою ногу мимо себя. И успел тюкнуть по ней своей рукой, поставив блок.
Причем тюкнул очень болезненно. Он ударил основанием предплечья, костью. Попал мне по болевой точке. От его блока нога у меня тут же разболелась. Вот дьявольщина.
Мы встали друг против друга, готовые к дальнейшему поединку. И тут уже вмешались другие участники соревнований, находившиеся рядом. Все произошло настолько быстро, что они успели подойти только сейчас.
Между нами встали сразу трое парней. Еще один, как раз из нашей сборной, Мешков Толя, схватил меня за локти, а другой взял за плечи бразильца. И если я стоял спокойно, то мой новый противник начал вырываться. Хотел продолжения поединка.
Я улыбнулся. Постепенно пришел в себя и успокоился.
— Увидимся на татами, — я глядел в черные глаза моего противника, несмотря на то, что нас разделили другие парни. Он яростно ругался на испанском. Примерно моего роста и веса, так что да, мы еще встретимся в бою. — А пока что можешь расслабиться, горячий южный парень.
К моему противнику подошли другие бразильцы, вывели его из раздевалки. Мы помогли прийти в чувство бедолаге, которого он вырубил до этого.
Тот оказался бойцом из Югославии. Похлопал глазами, поблагодарил нас. Потер скулу, на которой от удара бразильца уже появился синяк.
— Этот урод вырубил меня, — задумчиво сказал он. — А поругались мы совсем из-за пустяка. Из-за того, можно или нельзя ставить сумку на вот эту скамейку. Разве так можно с людьми?
Не знаю, как можно, но бдительность надо сохранять везде и всегда. В этом суть воинского искусства. Нельзя, чтобы тебя шастали врасплох.
Я не стал этого говорить. Парень не маленький. Должен знать, что к чему. Вместо этого протянул руку.
— Меня зовут Витя. Я из СССР.
Парень перестал тереть скулу. Пожал мою руку.
— А я Раду, — он разговаривал на русском с сильным акцентом. — Спасибо, что остановил эту гориллу.
Мы быстро переоделись и вышли всей группой. Тем более, что времени уже осталось мало.
Вернулись обратно в зал и помощник организаторов снова встретил нас с улыбкой. Щепкин подошел, стуча по запястью.
— Где вы ходите? Уже все скоро начнутся. Давайте, быстрее. На арену.
Мы заторопились. Церемония проходила торжественно. Все команды выстроились в центре зала.
Прозвучало приветствие от Жака Делькура, главы Всемирной федерации карате. Потом от Кониси Тояма, главы Федерации Всеяпонских организаций карате. Это уже официальное представительство Японии.
Назвали судей. Затем началась церемония открытия. Ничего нового я не увидел. Показательные выступления. Ката и прыжки в воздухе. С криками «Киай!»
Так, тут не на что смотреть. Вместо этого я расфокусировал зрение.
Стоял на месте. Смотрел вперед. Но на самом деле ничего не видел. Настроился на победу.
Хотя, что-то мешало. Как будто муха жужжала над ухом. Иногда присаживалась. На нос. Или на щеку.
Мешала сконцентрироваться. Хотя, откуда здесь муха? В апреле?
Ладно. Я все равно держал себя. Медленно считал вдохи-выдохи. И за счет этого медитировал.
— Вон он, тот придурок, — сказал голос справа.
Кто-то толкнул меня бок. Концентрация нарушилась. Я моргнул. Сфокусировал зрение. Огляделся.
Рядом стоял Ромов. Претендент в легком весе. Он указывал вправо.
О, точно. Там, среди команды Бразилии, стоял мой сегодняшний противник. Пристально глядел на меня.
— Его зовут Рикардо Коста, — продолжал Ромов. — Ишь, какой хмурый. Он один из лучших каратистов Бразилии. Я разговаривал с немцами. Про него. Очень сильный. И очень жестокий. Дерется в полную силу. Не отступает.
Ага, теперь понятно. Бразильцы хорошие противники. У них много эмигрантов из Японии. Которые научили боевым искусствам. Скоро начнется расцвет джиу-джитсу.
— Он сейчас на мне дыру просверлит, — сказал я. Вот оно что. Недаром я чувствовал его взгляд. Во время медитации. — Ничего, на татами решим. Кто лучше.
Ромов кивнул. А я глядел на бразильца. Но потом увидел строгий взгляд Щепкина. И перестал болтать.
Торжественная часть закончилась. Команды сошли с татами. Теперь начались ката. Я в них не выступал.
Меня решили не выпускать. Руководитель делегации Филатов сказал, что я как слон в посудной лавке.
Сейчас мы перемешались. Между собой. Все команды.
Так, здесь слишком много народу. Я пойду подальше. К зрительским скамьям. Посижу там. Как старичок.
Но на выходе столкнулся с одним каратистом. Неподалеку от ворот.
Вернее, с каратисткой. Это оказалась девушка. С длинными волосами, собранными в узел. И темными очками на макушке.
Блестящие карие глаза. Тонкий носик. Пара веснушек на щечках. Алые губы, напоминающие сердечко. Она похожа на Ализе. Или Милен Фармер. Только с черными волосами и глазами. С
Девушка что-то сердито сказала по-французски. Ну да, понятно. Ругается, что толкнул.
Я извинился по-английски. Девушка посмотрела с интересом. Мы подошли ко входу.
Девушка купила бутылку воды. Не смогла открыть крышку. Протянула мне.
Так, интересно. Я открыл бутылочку. Вернул девушке. Смотреть, как она улыбается, одно удовольствие.
— Вы откуда? Из Англии? — спросила девушка по-английски. С акцентом.
Я покачал головой.
— Из СССР.
Девушка отпила воды.
— Из Советского Союза? Как интересно. Никогда не общалась с вашими.
Мы познакомились. Ее звали Эмили.
— О, у меня кузена зовут Виктор, — она сделала ударение на последнем слоге. — Он тоже здесь. Сейчас.
Я вежливо улыбнулся.
— Тоже выступает? В каком весе?
Эмили улыбнулась. Она вообще часто улыбалась. И это ей шло.
— Нет, он зритель. Он слишком толстый. Чтобы выступать. У него одышка.
Мы вышли из зала. Прошлись по коридору. Тут полно зрителей. Все смотрели на нас. Некоторые фотографировали.
— А вы сами? — спросил я на ходу. — Выступаете?
Девушка покачала головой.
— Нет. К сожалению, мало участниц. Не хватает девушек. А так я бы хотела. Я тоже с черным поясом.
Да, точно.
— Он идет вашим глазам.
Эмили улыбнулась. Опять.
— Спасибо. А когда ваша очередь? И еще. У вас есть девушка в СССР?
Вот дерьмище. Я не успел ответить. Кто-то схватил меня сзади. Оказалось, это опять Ромов.
— Эй, Витя, пойдем.
