расскажи, что с тобой? Не каждый день ложишься спать в одежде. Сидишь по ночам за работой. Что-то не так? Ты уснул в кабинете, и, не проснись я среди ночи, так бы и сидел до утра за столом. Тебя ни алкоголь свалил, а усталость. Что у тебя случилось?
– Ничего страшного. Я, вроде, выпил мало. Пойду, посмотрю, что я «наваял» за ночь.
То, что он увидел, его не обрадовало. Свет в кабинете горел. А вот ноутбук, залитый коньяком, приказал долго жить. Он обхватил голову пуками. « А вот это, Антон, уже знак свыше. Мне дается шанс не сделать глупость. Готов ли я использовать его? У меня есть выбор, пока есть. В первом случае я могу потерять семью, но останется надежда на прощение, во втором случае не останется ничего. Я сам себя загнал в угол, ради минутной слабости. Чем дольше я буду скрывать этот факт, тем труднее будет признаться, а можно и опоздать с раскаянием», – думал он, убирая со стола рюмку и бутылку и протирая поверхность стола салфеткой.
– Кажется, я испортил агрегат. Отнесу в понедельник на работу и узнаю, подлежит ли он реанимации, – говорил он, входя в кухню.
– Если работа срочная, возьми дома свой аппарат.
– Никакой работы больше в доме. Тема не проснулся? У нас с ним планов на сегодня много. Пойду, разбужу его к завтраку.
« Я ничего не понимаю. Он ведет себя так, как будто ничего не произошло. Или еще не произошло? – думала Снежана, готовя завтрак. – А если я ошибаюсь во всем? Если все его выводы с анализом сделаны для папы, и он, к его возвращению, преподнесет ему сюрприз. Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось так».
После завтрака и поездки на рынок, Снежана проводила мужа и сына, и принялась за обед. Только ближе к полудню, закончив с обедом, она решилась позвонить начальнику службы безопасности компании отца. Они были немного знакомы, ей приходилось с ним работать месяцев восемь назад. Гончаров Сергей Павлович, лет 45-50, работал с отцом уже лет десять, если не больше. Встретиться договорились в кафе в 14:00. Снежана оставила машину у дома, решив поехать на метро. Гончаров ее уже ждал. После обмена приветствиями он без предисловий спросил:
– Что у Вас случилось, Снежана Викторовна?
– Сергей Павлович, давайте на чистоту. Что Вы думаете о моем муже. Говорите прямо, это ни так важно для меня, как для компании. Я нашла в компьютере документы, касающиеся фирмы. Они могут либо поднять компанию, либо разрушить ее. Удалять их без следа я не смогла, просто вывела из строя ноутбук.
– Ваш муж, Снежана Викторовна, на мой взгляд, хороший специалист. Когда он признался Виктору Андреевичу, что он отец Вашего сына, тот поручил мне в частном порядке его «проверить». Ничего криминального я за ним не обнаружил, кроме связи с некой молодой особой. А когда уезжал в отпуск, просил в свое отсутствие «присмотреть» за ним сказав: – «В тихом омуте черти водятся», и обрадовать мне Вас не чем. Антон Дмитриевич оказался очень «несдержанным» в отношении женского пола. Думаю, скоро его начнут шантажировать, если уже не начали. Может эти документы результат шантажа? Вас что смущает?
– Вы думаете, он может сдать фирму конкурентам? Но ведь шантаж, как правило, не прекращается. Это «пожизненная» долговая яма.
– Ему в настоящем есть, что терять. Позже можно развестись, уволиться, сесть в тюрьму. Многое можно сделать, но потом. Мне не хочется Вас расстраивать, но виды шантажа чаще всего бывают очень пикантными. Но неверный муж это ведь, ни конец света? Возможно он, чтобы уберечь Вас, сам во всем признается. У меня в сейфе лежит приказ Виктора Андреевича об исполнении Вами обязанностей гендиректора на период его отсутствия с датой и подписью. Хотите с понедельника, в рабочем порядке все сами выяснить? Он звонит мне через день-два, но я не посвящаю его в подробности. Я сам хотел серьезно поговорить с Антоном Дмитриевичем, но он перенес разговор на понедельник. Теперь думаю, разговор уже и не нужен. Да, если честно, что я ему мог сказать: не трахайся с кем попало, не делай это на работе. Тебя «пишут». Он попросту мог меня послать, и был бы прав.
– Значит, у Вас есть запись?
– Есть, Снежана Викторовна, есть. Вся беда в том, что она есть не только у меня. Нас немного опередили. В тот момент, когда мы ставили свою камеру, одна уже стояла, но не работала. Она включилась в нужный момент и вела трансляцию дистанционно.
– Сергей Павлович, мне нужна эта запись. Вы меня не поняли, я не любительница порнофильмов, мне нужен фрагмент записи, где хорошо видны лица, но не фото, а именно запись. Сбросьте мне на почту этот кусок, я попробую опередить события. В кафе есть интернет. Вы говорили о «присмотре» за Антоном. Там тоже есть что-то конкретное?
– Марина Бойко, 26 лет, работает в салоне рядом с вашим домом, снимает квартиру недалеко. Но она не шантажист. Она могла бы прийти к Вам в дом и сказать, что она любовница мужа, потребовать что-нибудь, рассорить вас, в конце концов. А вот дама с видео Маргарита Титова, очень дорогое удовольствие. Это ее основная работа, за которую шантажисты платят ей приличные деньги. Ее основной конек в работе: короткий срок исполнения и сто процентная гарантия. С Вашим мужем она справилась за два дня.
– Вы, знаете, мне стало немного легче. Теперь у меня нет мыслей, что все было спланировано заранее. Может, он какое-то время с нами был искренен, не лгал, а может и любил.
– Хотите совет, Снежана Викторовна?
– Хочу.
– Встретиться через восемь лет и вновь расстаться через полгода можно, но не нужно. У Вас сын растет. Вы подумайте о том, почему это случилось? Однолюбы встречаются очень редко даже среди женщин, а для мужчин – это вообще белая ворона. Имейте это в виду. Прислушайтесь к себе и выслушайте сразу его.
– Спасибо Вам. Не говорите папе о нашем с Вами разговоре до его приезда, да и Антону тоже. До свидания.
Снежана возвращалась тем же маршрутом, предварительно посмотрев видео, отправленное Гончаровым. «Сергей Павлович пожалел меня, прислав ролик на 30 секунд, но лица героев легко угадываются. Пышногрудая блондинка, действительно роскошная, даже на взгляд обманутой жены», – подумала она, подходя к дому, и вспомнила о салоне.
– Извините, у вас работает Марина Бойко? – спросила она, у стойки администратора.
– Это я, – ответила рыжеволосая девушка лет двадцати пяти. – Галя, я выйду на пару минут, – сказала
