«прекрасной» Гена явно переборщил. Черт — Лёша тут же начал тыкать Алиску палкой за то, что та не смогла проглотить священный напиток.
— Повторяй молитву, о, несчастная! — сказа Сенька.
И бог начал зачитывать положения из своего свитка. Алиса повторяла.
— Громче! Громче! — кричал Лёшка, замахиваясь дубиной. Роль карателя явно пришлась ему по душе.
Наконец, ребята посчитали, что девушка прошла все испытания, и окрестили ее Богиней Археологии. Удав разрисовал лицо Алисы гуашью. Вложил в это дело всю душу. Родная мама бы не узнала свою дочь с таким макияжем. «Масть Робин Гуда», — констатировал Олег, когда закончил. После чего они с Ириной ушли.
Сенька сделал Алиске подобие юбки из веток. В руки новоиспеченной богине дали опахало, чтобы она обмахивала им Геныча, то есть Бога Археологии.
Вскоре послышался визг и смех. Ирина вела партию новых жертв, которые тоже верили, что идут на шурф. Удав во вкладыше их нисколько не напугал, только развеселил. Сопровождаемые «призраком» и Ириной Алексеевной, группа «несчастных» прибыла на поляну.
И началось посвящение в археологи.
Сначала, орудуя палками, Сенька с Лёшкой усадили всех на колени, и заставили повторять заповеди. Бог развернул свиток и прочитал:
— Заповедь первая: «Начальник всегда прав!». Повторяйте!
— Начальник всегда прав, — хором сказали дети.
— «Если начальник не прав — смотри пункт первый!»
Дети повторили все семь заповедей, каждому на щеку поставили печать с изображением лопаты. И начались новые испытания. Сначала всех, по одному, заводили в «палатку страха». Там грозный Костян обливал водой из кружки, и заставлял кричать свою жертву так, как будто ее пытают, или убивают изощренным способом. Что нагоняло ужас на тех, кто ожидал своей очереди.
Чёрт и Пират (Лёша и Сеня) глумились над школьниками, как могли. Тыкая и размахивая дубинами, они усаживали их на колени перед Богом, и требовали выпить нектара. Проглотить это отвратное зелье никто не мог. И только Кирилл, попробовав, сказал: «А что, мне даже нравится!», за что ему влили еще две поварешки. Анька все время пыталась вырваться, и чуть не сцепилась с Лёшкой врукопашную. Тогда Удав усмирил непокорную ласковым ударом посоха.
В конце, Геныч, торжественным голосом произнес, что отныне «археолухи становятся археологами». После чего с громкими криками «Ура!», все побежали в лагерь.
Там оставался один непосвященный. Ничего не подозревающий Брема варил суп. Пришлось устроить Бармасову сокращенный вариант. Сначала ему наставили печатей на всех открытых участках тела. Затем, подхватив за руки и за ноги, сбросили в реку. Когда Брёма, сплевывая, и убирая с лица прилипшие волосы, появился над водой, он узнал, что теперь носит гордое звание археолога. Но эта новость не вызвала, почему — то, у него восторга.
***
Вечером после того, как рюкзаки были собраны, территория лагеря прибрана, девчонки готовили торт. Они пропитывали растворимым кофе печенье и выкладывали его слоями. Затем промазывали каждый слой вареной сгущенкой, а сверху украсили какао — порошком.
После ужина была праздничная лотерея. Каждый участник должен был сдать что — нибудь, с чем не жалко расстаться, в призовой фонд. А взамен получал соответствующее количество лотерейных билетов. Вряд ли где — то еще можно было бы увидеть столь щедрые призы. Банка шпрот, лампочка для фонарика, газета за прошлый месяц, бальзам «Звездочка», тюбик зубной пасты «Пепсодент», и всё в том же духе. Тем не менее, все радовались выигрышам. Кроме, пожалуй, Геныча, который с удивлением обнаружил, что Стасику вручают его, Геныча, собственный складной ножик.
— Это мой! Я его не сдавал! — и повернулся к соседу по палатке. — Костян! Ты чего опять!?
— Ой, Геныч, извини, — сказа Костя, расплывшись в широкой улыбке. Он был доволен эффектом. — Перепутал.
Стас вернул ножик хозяину, а в качестве утешительного приза получил горсть карамелек.
Лотерея закончилась, когда было уже совсем темно. Ирина Алексеевна пожелала всем спокойной ночи и ушла. Остальным же спать совсем не хотелось. Анька с Ксюшкой пошли в палатку к Кириллу, Брёме и Стасику. Старшие ребята и Любка с Алиской остались сидеть у костра.
Сначала они пели.
— А давайте нашу! — предложила Алиска.
— Какую? «А в это время женщины копали»? — спросила Люба.
Все поддержали предложение, и затянули:
«Легенду слышал я в далеком детстве,
Не все я помню, честно говоря,
Как в древности стояли по соседству
Мужской и женский — два монастыря».
— А может, про ежиков? — спросил Лёшка. Все закричали: «Да, да!», и запели:
«А я ёжиков люблю,
Я от ёжиков торчу,
Я от ёжиков шизею
Будь они хоть три рубля».
Петь не получалось. Оказалось, что из каждой песни ребята знают слова только первого куплета.
— Кстати, а кто между палаток бегал? Ген, помнишь мы видели призрака? — спросила Алиска.
Никто не признавался.
— Наверное, кто — то из салаг, или Сажина? — предположил Геныч.
— А зачем ей это? Или ты думаешь, у нее крыша поехала? — ответила Любка. — Она, конечно, странная, но ей больше подходит животных мучать, чем такой ерундой заниматься!
— А может?.. — начала Алиска, и замолчала.
— Может, что? — спросил Сеня.
— Да так, ничего…
— Духи?
— Я просто подумала… Не всему есть объяснение. Белое пятно остается неразгаданным. И еще, мы ходили на курган, после того… И в яме кто — то шуршал, какие — то звуки оттуда исходили…
— Бурундук, наверное, — сказал Удав. — Но уж точно не духи.
— Да? Может быть… — Алиса задумалась. — Олег, раз уж у нас ночь откровений, что ты про волков говорил?
— Я их видел в ту ночь, когда мы на курган ходили. Гляжу — Геныча нет нигде, и мимо два таких здоровенных белых степных волка пробегают! Я, кстати, напугался похлеще вашего. Так что нас с Генычем бог — то наказал…
Алиса снова подумала про амулет, про закон степи. Интересно, если бы она была на Иринином месте, оставила бы она здесь, в степи, эту загадочную вещь? Сейчас, будучи собой, она думала, что так будет правильно поступить. Но она — всего лишь школьница, впечатлительная и романтичная. И, почему — то, ей казалось, что с возрастом это не пройдет.
— Как вы думаете, Ирина Алексеевна не передумает насчет амулета? — спросила Алиса.
— Нет, конечно, — ответил Удав. — Ты что, оставила бы его тут?
— Я — да.
— Ты так говоришь, потому что ты не ученый и не археолог. Если бы это была твоя работа, думала бы по — другому, — сказал Геныч.
— Сень, а ты? — спросила Алиса.
— Тоже забрал бы, исследовал. Может, польза была бы для науки, — ответил тот.
— Алиска, ну ты чего? Может, Ирине Нобелевскую премию дают? — вмешалась
