– Конечно! Меня этому научили братья.
Маркус поджал губы, представив, как Ханна задирает юбки и карабкается по дереву, перебирая стройными ногами в белых шелковых чулках. Он представил, что пробирается с ней в темный сад, а потом стоит поддеревом и наблюдает, как она лезет в окно спальни. Кстати, ему тоже придется лезть, но, увы, под его окном не растет ни единого дерева. И потом… Она точно уверена, что сумеет раздеться без помощи служанки?
– Ничего не выйдет, мы поедем к Трокмортонам, и точка.
Пожалуй, эта фраза прозвучала несколько резковато, Маркус понял это по тому, как резко Ханна сжала губы в тонюсенькую ниточку. Отвернувшись, она уставилась в окно, и Маркусу оставалось только любоваться лунными бликами, игравшими на темных кудрях и точеной белой шейке сидевшей напротив женщины. При лунном свете ее кожа отливала белизной, но он не мог забыть тот теплый, солнечный оттенок, который заметил, когда она была у него в кабинете. Интересно, где еще у нее смугловатая кожа и как она умудряется загорать? Наверняка лазает по деревьям и вообще ведет себя как сорванец. Герцог отвернулся.
– Какую же я допустил ошибку, – пробормотал он себе под нос.
Ханна стремительно обернулась к нему:
– Что вы сказали?
Маркус вздохнул. Эти слова не предназначались для ее ушей.
– Ничего, – решительно ответил он.
– Боитесь, что я вас опозорю? – В ее голосе зазвенела обида. – Тогда вам придется играть за двоих, чтобы все сочли нас счастливой парой.
– И не надейтесь, я буду вести себя как обычно. Ханна фыркнула.
– Я тоже!
– Но вы обещали, – напомнил он.
– Да, и я свое слово сдержу. – Ханна сделала огромные глаза, но Маркус ни на минуту не поверил в ее искренность, тем более что в ее словах чувствовалась скрытая угроза.
– Внимательно следите за мной и повторяйте все, что я делаю, а там как Бог даст… Авось пронесет.
Ханна рассмеялась:
– Ничего, себе идея! Если мы будем все повторять друг за другом, люди спросят, зачем вообще поженились. – Она склонила голову набок; на ее губах продолжала играть улыбка, и у Маркуса кольнуло в груди. Сейчас Ханна была похожа – нет, не на герцогиню, а на искусительницу.
– Но вы, пожалуйста, не переживайте, – продолжила Ханна. – Я предстану перед всеми сдержанной, грациозной и даже счастливой герцогиней.
Маркус не ответил; он лишь коротко кивнул, и остаток пути они проехали молча.
Герцог терпеть не мог являться в гости пешим, а посему кучер, ловко лавируя между экипажами, подъехал прямо к широким каменным ступеням.
Стараясь не смотреть герцогу в глаза, Ханна приняла учтиво предложенную ей руку, аккуратно приподняла юбки и начала подниматься по лестнице. После того как лакей снял с нее плащ, она поправила платье, и Маркус понял, что он кое-что забыл, когда залюбовался дома ее ножками.
– Где жемчужное ожерелье? – прошептал он, взяв ее под руку и направляясь в зал.
Ханна бросила на него изумленный взгляд:
– Какое еще ожерелье?
– Фамильные жемчужные бусы рода Эксетер! – прошипел он. Этим жемчужинам было более трехсот лет, и их отличало невероятное единство формы и цвета. Все наверняка ожидают, что герцогиня появится в них. Не хватало еще ему прослыть скупердяем: даже обручального кольца невесте не подарил!
– Но мне никто ничего не сказал…
Герцог вздохнул. Ну что за беспамятная особа эта Розалинда – не напомнила ему о жемчуге перед уходом.
– Ладно, теперь уже поздно что-либо делать. – Он отдал лакею приглашение и присоединился к веренице гостей. – На следующий бал обязательно наденьте именно это украшение. Оно принадлежит герцогине Эксетер.
– Ну вот еще. Зачем мне это колье? – недовольно прошептала Ханна. – Потеряю еще чего доброго.
– Не говорите глупостей. Вы обязаны соответствовать своему положению, тем более, когда предстаете перед лицом общества.
– Ага, вот оно что! Выходит, для тога чтобы одурачить этих людей достаточно жемчужного колье? Как все просто! А я-то боялась… – Ханна вдруг умолкла.
Маркус незаметно огляделся по сторонам и прошептал ей на ухо:
– Немедленно прекратите!
– Что именно?
– Прекратите оскорблять меня шепотом и за моей спиной.
Выражение лица Ханны никак не изменилось, хотя сейчас ей больше всего хотелось повернуться и убежать. Чем она его оскорбила? Сам заварил эту кашу, а она расхлебывай!
– Вы предпочитаете, чтобы я оскорбляла вас вслух? – прошептала она, слегка улыбнувшись.
Герцог бросил на нее убийственный взгляд.
– Не забывай о нашем головокружительном романе, любимая, – напомнил он.
Ханна ушам своим не верила. Их отношения действительно развивались с головокружительной скоростью, правда, любовью тут и не пахло. И потом, к чему бросать на нее такие взгляды – это вряд ли заставит людей уверовать в их счастье.
К этому моменту они уже добрались до Трокмортонов, и Ханна приветливо улыбнулась.
– Добрый вечер, Эксетер! – добродушно произнес хозяин. – Рад, что вы почтили нас своим присутствием.
Герцог склонил голову.
– Позвольте представить мою супругу, сэр. – Он чуть сжал руку Ханны. – Дорогая, познакомьтесь: лорд и леди Трокмортон.
– Для нас это большая честь. – Лорд Трокмортон поклонился.
– Ни с чем не сравнимое удовольствие, – добавила леди Трокмортон, придирчиво оглядывая Ханну. – Мы очень рады, что вы выбрали именно наш бал, дабы впервые предстать перед высшим светом.
Ханна уже собралась ответить, но ее перебил герцог:
– К сожалению, матушка не смогла явиться; она искренне сожалеет об этом и посылает вам поклон.
– Как нам будет не хватать милой Розалинды! – негромко произнесла леди Трокмортон, которой на вид было примерно столько же лет, сколько мачехе Маркуса.
«Так вот оно что, – подумала Ханна, – они, как видно, давние подруги, и Розалинда не случайно выбрала именно этот бал».
– А как поживает моя крестница Селия? – озорно сверкнув глазами, спросила леди Трокмортон.
– Прекрасно, мэм, – ответил герцог, который, казалось, намеренно не давал Ханне вставить ни слова, отчего она чувствовала себя совсем как рыба, выброшенная на берег. – Селия с нетерпением ждет, когда, став старше, сможет потанцевать на одном из ваших балов.
Леди Трокмортон рассмеялась:
– В таком случае в следующем году я специально устрою бал в ее честь!
Хозяйка бала болтала бы и дольше, но другие гости тоже требовали ее внимания. Ханна с улыбкой кивнула доброй женщине, после чего герцог увлек ее в блистающий великолепием зал.
