море.
Лешка общался с какой-то девушкой из кабака. Но мы больше с ним не разговаривали. Я только отметила, что он продолжал срывать цветы с волос, отказываясь показывать чувства.
Корабельный сезон заканчивался. Наступала осень и сезон дождей. Сава должен был приплыть со дня на день. И теперь я боялась этой встречи. В последние дни Сава он сильно злился и нервничал.
В день прибытия было пасмурно. Я смотрела, как корабль медленно приближался к пристани. Алиса нервничала и замучила меня разговорами о своих чувствах и переживаниях. Я отошла в сторону. Подальше от нее и подальше от других якорей.
— И как? Ждешь встречи? — спросил Лешка.
— А ты тут чего делаешь?
— Вон, — он показал мне три отсутствующих пальца.
— И чего ты себя не бережешь?
— Так получилось. Ждешь Саву? — повторил он вопрос. Я пожала плечами.
— У тебя симпатичная подруга.
— Симпатичная. А все равно встречаться не будет.
— Почему?
— Корабль подходит, — сказал Лешка.
Спустили трап. Дальше стали спускаться матросы. Грузчики ждали очереди, чтоб подняться на борт и начать разгрузку. Сава. Он спускался с вещевым мешком за спиной. Хмурый. Недовольный. Я хотела подбежать к нему, но столкнулась с его суровым взглядом и невольно остановилась.
— Опять недовольный? — спросила я, подходя к нему. — Я рада тебя видеть.
— Ты самая бесячая женщина, с какой я когда-либо плавал. И раньше эта злость только развлекала, а теперь она меня злит, — сказал он, подхватывая пальцем цепочку с моей шее. Мне пришлось подойти к нему. — И ведешь себя как собачка.
— Перестань.
— Я же говорю, что собачка, которая рычит, но не кусает, — продолжал задевать Сава.
— Я этого не заслужила, — сказала я Саве.
— Ты меня бесишь, — прошипел он, срывая замок на кулоне. — Я разрываю контракт. Чтоб больше тебя не видел.
Я этого не ожидала. Посмотрела на него, но Сава сжал цепочку в кулаке и пошел дальше, не обращая на меня внимание. Я для его словно не существовала. И это меня ранило. Грубиян. Каким был, таким и остался.
Пасмурное небо. Хмурое море. Я смотрела на него и не знала, что делать дальше. Сава меня бросил. К этому было сложно подготовиться. И дело было не в том, что он так грубо со мной обошелся. Не в том, что унизил. А в том, что я больше не могла вернуться на корабль. И я вновь была одна.
— Ты плачешь? — спросил Лешка.
— Немного.
— Ты получила свободу.
— Я лишилась моря. Лишилась защиты. И… Да, мне страшно. Мне не было так страшно, как когда я развелась.
— Дуреха, — он приобнял меня за плечи.
— Лешка, не надо.
— Почему? Ты теперь свободная.
— Тебе что? Так важно со мной переспать? — спросила я.
— А тебе так важен этот ошейник? — спросил он.
Мы с ним столкнулись взглядами. Я покачала головой.
— Нет. Лешик.
— Угу.
— Нет! — повторила я, а он лишь рассмеялся.
— Соглашайся.
— Я не могу стать твоим якорем.
— Почему?
— Потому что не хочу вставать между тобой и той девушкой. Ты понимаешь, что это особые отношения. Ты понимаешь, что начнется ревность. Скандалы. Зови ее в якоря. Я даже не представляю, как мы с ней общаться будем. Это получается, что она будет бегать ко мне, чтоб передать тебе привет? И чего ты все смеешься?
— Забавно, что ты думала об этом, — сказал Лешка.
— Просто думала почему женатые моряки не берут якорями других женщин, если их жены отказываются, — сказала я. — Как думаешь, сегодня опять будет шторм?
— Нет. Просто плохая погода. После сезона штормов устроюсь на рыболовное судно. Наберусь опыта, а там пойду на мелкие перевозки.
— Ты и раньше про такое говорил.
— Раньше у меня не было цели. Так, одни мечты.
— А сейчас изменилось?
— Хочу съехать из общежития. Купить квартиру. Туда поселить жену. Детишками обзавестись.
— Детишками? Тогда тебе надо на зеленой жениться. Или уговаривать девушку, чтоб она лиан напилась. Но какая на это согласиться? — сказала я, рассуждая вслух.
— А ты бы согласилась?
— Детей воспитывать и якорем быть? Если бы мне сделали такое предложение, то я бы сказала, что не справляюсь. Это слишком сложно.
— Пока дети маленькие, то можно не ездить в далекие дали. Или объединиться с другой такой же женщиной. Выход есть.
— Есть. Но зачем?
— Зачем сложности, когда можно выбрать легкий путь? — спросил Лешка. — А для чего мы с тобой так стремимся в море, когда можно оставаться на берегу? Зачем бежать за заработком, если можно спокойно работать на заводе, а по вечерам танцевать с женщинами? И твое развлечение довольно странным. Ты же сама говорила, что нашла себя лишь, когда согласилась стать якорем.
— И что? При чем тут все это? Ты ведь хочешь совместить не совместимое.
— Предлагаю лишь усложнить. Тебе ведь нравятся сложности и искренность, — сказал Лешка. Мы остановились.
— Лешка, а при чем тут я? — спросила я, посмотрев на него.
— Тебе пошли бы цветы в волосах, — сказал Лешка. Провел ладонью по моей щеке. Запустил пальцы в мои волосы.
— У тебя цветы в волосах распускаются. И большие.
— Что делать, если в голове клумба? — усмехнулся Лешка.
— Тебя это раздражает?
— Нет. Но выглядит несерьезно.
— Меня только что Сава бросил, — сказала я, чувствуя приятное тепло.
— Извини, что я так с тобой поступил, — сказал Лешка.
— Перестань. Ты всего лишь совершил ошибку.
— Нет. Я это было подстроено специально. Вот и живи с этим как хочешь, — ответил он. А лицо у него было жестким. Тяжелым. И взгляд тяжелый. Да что он за человек?
— Я тебя так и не узнала. Ты для меня загадка.
— Хочешь разгадать? — спросил Лешка. Достал из кармана цепочку с якорем.
— Ты пройдоха.
— Я всего лишь думаю на несколько шагов вперед, — сказал Лешка. — Соглашайся.
— Твоя девушка…
— Жень.
Я тряхнула головой, откидывая его руку. Сделала шаг назад, но Лешка быстро сократил расстояние. Прижал к себе, накрывая мои губы своими. Поцелуй. А ведь ничего больше не сдерживало. Я была свободной, но одновременно и не была, потому что… Бред какой-то. Этого не могло быть. А он мне нравился. Нравился до сильных ударов сердца. До дрожжи в ногах. Я хотела с ним целоваться. Мне это было нужно.
Он утащил меня в сторону больших валунов, подальше от других глаз. Почему-то его прикосновения вызывали у меня сумасшедший восторг. Чувства были обострены. Я ведь ждала Саву, а тут легко пошла на поводу у Лешки…
Все случилось быстро. Но я была даже этому рада, потому что слишком все было эмоционально и остро. И его прикосновения, легкое прикосновение к волосам, поглаживание по
