Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Он молча ждал. Я сделала несколько шагов и остановилась. Свет от угасающей лучины причудливо играл на его лице, выхватывая из тени только часть щеки и подбородок. Эдгар смотрел в сторону. Я проследила его взгляд и зажала себе рот ладонью, чтобы не закричать.
На деревянной лавке лежал Костя, одетый так, как в ту ночь три года назад: в клетчатую рубашку и джинсы. Кожа его была такая белая, что светилась в темноте, на горле зияла почерневшая рана.
Эдгар обернулся. Вертикальные зрачки неестественно зеленых глаз застыли, а губы неспешно растянулись в предвкушающей улыбке.
* * *
Я очнулась, ловя губами воздух. Грудь и плечи сотрясались от беззвучных рыданий, слезы заливали виски. С минуту я лежала в полной темноте, пытаясь успокоиться. Это просто сон. Эдгара больше нет. Костя давно в земле. Он не мог остаться в том доме. Не мог. Его давно похоронили.
Перед глазами снова возникла коварная улыбка Эдгара. «Чудовище», – с ненавистью подумала я и села в кровати.
В груди клокотало горе. Будь проклят день, когда я взяла в руки ту фотографию с нечетким изображением. Будь проклята ночь, когда я поперлась в ту заброшенную усадьбу. Будь проклят Эдгар, мое упрямство и мой волшебный дар, что оживил его.
В углу мяукнула кошка. Я вздрогнула, попыталась разглядеть ее – черное на черном. Наверное, Сметана: у Маси лапки белые. Я протянула руку, но она не подошла.
За день квартира здорово нагрелась, но мне все казалось, что я в стылом каменном доме. По плечам ползли мурашки. Я обхватила колени руками. Дышать. Дыши. Ты жива.
Я уперлась лбом в колени. Никто больше не погибнет по моей вине. Я это обещала сама себе, вернувшись в реальность.
И сдержу обещание.
Если у Юли хватило мощи прожечь человеческую кожу, я смогу сама разбудить Ваню. Она же сказала, что силы у нас одинаковые, только полюса разные. Уцепившись за эту мысль, я встала и прошлепала к окну. Длинная футболка, служившая мне ночной рубашкой, хлопала по бедрам. Это была единственная альтернатива платью, которая нашлась в комоде у мамы Антона.
Я примостилась на подоконнике, вдыхая ароматы ночного сада. «Не смей брать жизнь в мое время», – прозвучал в голове строгий голос. Надо вспомнить, как Юля это делала. Я прикрыла глаза. Тогда она имела в виду, что нельзя морозить дерево. Но наверняка есть и другой путь. Думай, Вера. Думай.
У двери тихонько мяукнула кошка. Я соскользнула с подоконника, чтобы впустить ее. В темноте мелькнули белые лапки-носочки. Я хотела уже забраться обратно, как меня осенило. Кошка! Я же видела, как замерцала золотым огоньком жизнь в Масе, когда она шипела на меня. Может, смогу разглядеть такой огонек и в человеке?
Я вышла в коридор. По ногам сквозило – где-то было открыто окно. Дверь в комнату Антона была закрыта, свет не горел. Тем лучше.
Когда глаза привыкли к темноте, я перестала натыкаться на предметы. Мне даже удалось разглядеть белые лапки в углу. Я скользнула в комнатку Вани, и она юркнула следом.
Ваня лежал на раскладушке, положив руки на одеяло. Если прислушаться, можно было различить в тишине его мирное дыхание.
У меня получится.
Я опустилась на колени перед раскладушкой. Не зная, с чего начать, провела ладонью над тихо поднимающейся грудью Вани. Где-то под кожей, под ребрами, в глубине его тела пульсировал золотой огонек жизни. Нужно было только его найти…
Антон
Редко курю кальян. То Ванька дома, то работать на следующий день. А раньше, после армии – только в путь. Заправлять и правильно раскуривать меня научил командир. Вот был мастер!
Я забил табак в глиняную чашку. Треть тюльпанового, остальное кокос. Хорошенько утрамбовать, залить воду в колбу и поджечь угли. Окно распахнуто настежь, на дворе глубокая ночь. Чуть подымлю – никто не увидит. В комнате было так темно, что хоть глаз выколи, один комп горел на черном фоне.
Я затянулся и медленно выдохнул. Весь день внутри у меня было месиво. В грудной клетке тянуло, царапало и жгло. Видно, так заморозка и отходит.
Хельга меня предупреждала. «Смотри, Антон, – сказала она перед первым разом. – Если вовремя не заморозить твое сердце по-новой, оно оттает, и тогда все, что ты не испытал, все, что не прочувствовал, свалится разом – и будет в тысячу раз больнее».
Но я все равно согласился. У Кати тогда было девять дней. Я понял, что еще немного, и путь мне будет только в окно. Сам пришел к Хельге. Она спрашивать ничего не стала. Запустила в комнату, усадила на подушки в своем синем кресле для гостей и велела снять кофту.
Помню, как она прижала к груди щуплую ледяную ладонь. Ощущение было, будто она касается не груди, а сердца, и если сожмет чуть сильнее… Но она стояла надо мной, прикрыв глаза, и не двигалась. Я почувствовал, как холод оторвался от ее ладони и проник мне под кожу, а потом еще глубже, словно я проглотил шарик мороженого. Сердце замедлилось. Дышать стало легче. Боль ушла.
Я затянулся снова – так глубоко, точно собрался занырнуть на глубину. После пяти затяжек тело стало невесомым, как перышко. Жар в груди притупился. Теперь можно и делом заняться. Я открыл «ВКонтакте», выбрал из друзей Пелагею Ромашкину и накатал:
«А скажи-ка, дорогая Пелагея. Как быстро выключить человека на глазах у двадцати свидетелей?»
Мессенджер ожил.
«Леталка?»
Болталка, блин.
«Спасли».
«Повреждения?»
«Никаких».
«Реакция?»
Перед глазами встала Вера. Я снова затянулся.
«Остановка дыхания. Паралич мышц. Сердцебиение замедлилось почти в ноль».
«А человека точно спасли?»
Еще затяжечка… Легкие наполнились дымом.
«Ага».
«Тогда не сходится».
Объяснять про волшебную силу Великих Дев и перекачку энергии, которую почти добровольно предоставил Тёма, мне было лень. Я быстро набрал: «Допустим, не спасли».
Буквы на клавиатуре начали расплываться. Пелагея замолчала. Я прошелся по комнате. Добавил в табак секретный ингредиент, подождал, пока разгорится, и затянулся снова.
«Только яд, – прилетело в сообщения. – Если она ничего не пила, может, кто-то нанес на кожу? Есть, например, батрахотоксин. На лягухах в тропиках. Потрешь пальчиком, и через четыре минуты капут».
В подтверждение она прислал картинку желтой лягушки в черных пятнышках. Лапки как присоски, глаза бусинками, кожица скользкая, аж блестит.
«А трудно его достать?»
Вместо ответа Пелагея прислала три ржущих смайлика.
Я закрутился на стуле. Если подумать, любой в зале мог ее отравить. Или это все-таки не яд, и Юля самолично постаралась? Но зачем ей срывать собственный урок? Да еще потом
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
