Я-подросток не прочь с кем угодно. Но тянет меня не к ней.
— А где остальные? — спросил я Шоню.
— Свалили, прем, — вздохнула она.
— Чего так? — удивился я.
Я ожидал некоторого процента кадровых потерь, но не на этом этапе. Наоборот, получив возможность оторваться на Средке, ребята должны быть полны энтузиазма. То, что за всё придётся платить, они осознают позже.
— Скажи, прем… — отвела глаза Шоня. — А правда, что ты грохнул двух клановых на Средке?
— Двух? — удивился я.
— Одного пристрелил, другому сломал шею.
Значит, наводчик огрёб больше, чем я планировал. Вроде и несильно стукнул, но нервы, нервы… Нервы и талант. Взрослым я себя лучше контролировал. Впрочем, ничуть не жалко. Я не упаду в яму суицидных рефлексий и самотравмирования от того, что прибил какого-то подонка.
— А с чего все взяли, что это я?
— Ну, тебя пока не опознали, но по описанию догадаться было несложно. Парень с двумя мелкими девчонками, кафе-мороженое, куртка у тебя опять же очень приметная… Я сразу допёрла и говорю такая: «Вау, народ, это же наш прем!»
— И что народ?
— Кто как. Одно дело погулять на халяву на Средке, другое — встрять в разборки с кланом и попасть под каток полисов за то, что в одной корпе с тобой. В общем, тех, кто вернулся, ты видишь тут. Остальные свалили.
— Тебя, значит, это не смущает?
— Я не хочу в аренду, прем, — сказала Шоня откровенно. — Меня от этой идеи с детства тошнит до судорог. Так что я ставлю на тебя.
В её глазах я прочитал недосказанное: «Ты уж не подведи». Увы, я не тот человек, который может давать гарантии.
— Кому ещё кофе, народ? — спросил я проснувшихся ребят. — Денежки-то, небось, прогудели?
— До последнего тока, прем! — улыбнулся Зоник, забавный паренёк лет пятнадцати с зачёсанными на бок обесцвеченными до белизны волосами. — Но оно того стоило.
— Не думала, что однажды буду платить за парня в борделе! — фыркнула Шоня.
— Я не виноват, что карта у тебя! — ничуть не смутившись, отмахнулся тот. — Видела бы ты, какие девки там в аренде! И что они вытворяют!
— Тьфу на тебя! Слышать об этом не хочу!
— Бордели — гадость. Покупать бессмысленное тело… — убеждённо заявил Лендик, влюблённый в Шоню чернявый худой подросток.
— Это твоё тело бессмысленно, — парировал Зоник, — потому что ты девственник, которому никто не даёт. И не даст. Так и будешь дрочить на фотки Шони, которые ты делаешь тайком, пока она не видит.
— Ах ты гад! — вскинулся парень.
— Заткнитесь оба, — сказала Шоня. — Во-первых, я вижу. Во-вторых, мне не жалко, пусть дрочит. В-третьих, с чего вы взяли, что према интересуют ваши половые трудности?
Лендик покраснел, как помидор, Зоник обратился ко мне:
— Извини, прем. Кстати, мы тут тебе курточку прикупили, потому что твоя уж больно круто засветилась.
— И майки же всем сделали! — всплеснула руками девушка. — С шуздрами! Глянь!
Она распахнула куртку и выпятила скульптурно обрисованную тонкой майкой грудь. Соски натянули ткань так, что Лендик шумно сглотнул.
— Знатные у тебя сисяндры, — уважительно прокомментировал Зоник. — Но в борделе была одна…
— Заткнись, озабоченный, — отмахнулась она. — Тебе нравится, прем?
— Ты про майку или…
На майке расположилось изрядно деформированное Шонькиными формами, но вполне узнаваемое изображение оскалившегося на весь мир опоссума, с его характерной агрессивно-охреневшей мимикой. Так вот ты какой, Шуздр!
— Про майку, но комплименты меня не смущают.
— Шикарная грудь, факт, — не стал её разочаровывать я. — Майка тоже отличная, молодцы.
— На, это тебе, прем, — Зоник протянул мне свёрток. — У нас их теперь дофига, народ-то свалил…
— Один свалил, другой привалит, — сказал я с уверенностью, которую не испытываю.
Я стянул с себя куртку, выгрузив на скамейку пистолет. Ребята уставились на него в тяжёлом молчании. Оно дело хорохориться заочно, другое — когда перед тобой орудие убийства, ещё пахнущее сгоревшим порохом. Надо, кстати, почистить.
— Колбочка не появлялась? — спросил я, чтобы отвлечь их от мрачных мыслей.
— Не видели, прем, — сказал Ленди.
— Надо сходить, проверить, как она.
Я снял майку и развернул новую, с шуздром.
— Кто это тебя? — спросила Шоня, разглядывая свежие синяки на моих рёбрах. У меня только-только после Пупера стало заживать, и тут Лирания освежила.
— Неважно. Он больше не будет, — ответил я честно, но туманно.
Ребята переглянулись со значением, но я не стал опровергать то, что они там себе надумали. Натянул куртку — немного похожую на наши косухи, только с кучей пластиковых вставок, носящих декоративно-защитный характер. Нарочито спокойно убрал во внутренний карман пистолет. В старой он лежал удобнее, но они правы — в ней я слишком хорошо засветился.
— Найдите пару маечек поменьше, — попросил я. — Мелким дам. Они теперь тоже Шуздры.
Нагма и Онька уже проснулись, но ещё валяются. Я загнал их в душ, проследил, чтобы почистили зубы, потом выдал принесённый снизу завтрак и маечки.
Самый маленький размер Оньке как платьице, а Нагме просто велик — она здорово подросла за год.
— Спасибо, братец, — сказала она. — Мне нравится. Как ты сказал, его зовут?
— Опоссум у нас, и шуздр здесь. Смешное, но довольно опасное существо.
— Как мы?
— Примерно.
— Мы теперь шуздры? — спросила Онька. — Все?
— По желанию, — уточнил я. — Шуздрить — дело добровольное. Твоя сестра ещё не выбрала. Кстати, она вернулась. Но ты не спеши, дай ей выспа…
Куда там. Новоиспечённая мелкая шуздра чуть дверь не снесла, убегая. Любит сестру, похоже.
А я пошёл проведать Колбочку. Постучал в дверь — не открыла. Постучал сильнее — тишина. Выдал несколько мощных пинков, от которых из комнаты напротив высунулась заспанная Шонька.
— Я думала, нас штурмует спецназ, а это, оказывается, прем по бабам пошёл… — зевнула она. — Что, так приспичило?
— Дженадин уже сутки не выходит и не отзывается. Это нехорошо. Она была простужена, ничего серьёзного, но мало ли. Можно это как-то открыть снаружи?
— Мастер-ключом кондоминиума, — сообщила рыжая, — но у нас его нет. Или электронной отмычкой.
