«Не тяни время, уходи! — пульсировало у него в висках. — Уходи».
Но уже спускаясь по лестнице, он ясно понял, что так просто он не уйдет.
Келли долго ждала в гостиной, сжав кулаки и вытянув руки по швам. Прошла уже целая вечность, а Дэниел все не появлялся. В глазах ее стояли слезы.
Теперь Келли понимала его, возможно, лучше, чем он сам себя. Насколько девушка знала Дэниела — а, видит Бог, она узнала его достаточно хорошо, — Камерон и сам скоро все поймет. Но он ни за что не признает — даже сейчас, — что его драгоценная Конфедерация может все-таки проиграть войну.
Девушка облизала губы, утерла щипавшие глаза слезы и через черный ход вышла из дома.
Ноги сами несли ее вперед. Миновав скотный двор, она уныло побрела на семейное кладбище. Сорвала по дороге полевой цветок, положила его на свежую могилу молодого солдатика-янки. Затем окинула взглядом памятники отцу и Грегори, и на сердце у нее стало еще тяжелее. Сколько? Сколько еще людей погибнет в этом ужасном противостоянии? Сколькими жизнями придется еще заплатить, скольким еще глупцам мужчинам не терпится пролить свою кровь?
Келли присела на могилку мужа и, закрыв глаза, задумалась. Казалось, все, что происходило с ними когда-то, было в другом мире. Он погиб совсем недавно, но с тех пор прошла уже целая вечность. Грегори, обнимая ее, обещал, что через несколько недель он вернется, потому что война закончится. Он был так уверен в победе! Этим недоумкам мятежникам надо просто хорошенько дать коленом под зад, и они уберутся восвояси.
Но все кончилось плачевно: одинокая и потерянная, она спустя некоторое время встречала гроб с его телом на железнодорожной станции.
За этот день Келли стала старше на несколько лет.
Девушка вздрогнула и насторожилась, услышав какой-то шорох возле дома. Прикрыв рукой глаза от солнца, она поглядела в сторону дома. Никого.
Вздохнув, она провела пальчиком по камню на могиле мужа. И тут вдруг раздался тихий голос Дэниела:
«Ax, он умер, госпожа,
Он — холодный прах;
В головах зеленый дерн,
Камешек в ногах».
[3]
Келли задумчиво вытерла о подол перепачканные в земле руки, тронутая неподдельной печалью Дэниела.
Казалось, он оплакивает смерть ее мужа так же искренне, как оплакивал смерть паренька, который умер от ран.
— Извини меня, Келли.
Она не поняла, извиняется ли он за свою вспышку во время их ссоры или сожалеет, что погиб Грегори.
По всей видимости, он собрался уходить. Он, конечно же, был в брюках ее отца и хлопковой рубахе, но на ногах снова красовались высокие кавалерийские сапоги, а на боку висела сабля.
Из-под черных как смоль волос на нее смотрели полные нежности глаза.
— Шекспир, — тихо пробормотала она.
— «Гамлет», — уточнил он.
— Слова Офелии.
— Да.
— Для мятежника ты довольно хорошо начитан, — попыталась пошутить девушка.
— Еще как, — улыбнулся он.
Они глядели друг на друга через могилу Грегори; налетевший ветер шевельнул подол ее платья, заиграл золотисто-каштановыми волосами. Над головой синело небо, в воздухе разливалась приятная прохлада.
Запах смерти исчез. Пахло полевыми цветами.
День был чудесный. Весьма подходящий для прощания.
Келли не могла вымолвить ни слова, но когда Дэниел, перешагнув через могилу Грегори, обнял ее, она порывисто припала к его груди. Поцелуй длился долго. Страстный, полный мучительной нежности, он, казалось, продолжался целую вечность.
Оторвавшись от нее, Дэниел встретился с ней взглядом словно моля вымолвить хоть слово.
Но увы… Может быть, просто не находилось подходящих слов. Да и что тут скажешь, ему пора уходить.
Может быть, он вернется, а может быть, и нет.
Он коснулся ее щеки.
— Я, помнится, как-то высмеял того, кто поклялся любит» тебя до конца дней. Теперь я не вижу в этом ничего смешного, потому что и сам буду вечно любить тебя.
Келли часто заморгала, чтобы унять навернувшиеся слезы.
И тем не менее между ними выросла стена отчуждения.
— Но я навсегда останусь твоим врагом, — тихо произнесла она.
— А я — твоим.
— Еще слишком светло, — кивнула она на лужайку перед домом.
— Да, сумерки еще не сгустились. Черт возьми, Келли, я не могу ждать наступления темноты. Видит Бог, я изо всех сил стараюсь вести себя как подобает джентльмену.
Он крепко прижал ее к себе. Девушка замерла. Нет, она не имеет права умолять его остаться. Надо его отпустить! Нельзя ни упрашивать его, ни соблазнять, потому что он прав: они должны расстаться. «Господи! Дай мне силы!»
— Ах, Келли, — пробормотал он и двинулся прочь.
Камерон уже скрылся за углом дома, а она все смотрела ему вслед и не могла поверить, что он с такой легкостью покинул ее Да, ему пора, но нельзя же так сразу! Надо бы побыть вместе, попрощаться как следует…
Что уж теперь говорить о силе воли и проклятой гордости!
Она должна сказать, что любит его.
— Дэниел! — окликнула его Келли и рванулась следом.» Он уже маячил где-то вдали, когда неожиданно чьи-то грубые руки схватили ее и потянули назад.
До смерти перепугавшись, она резко обернулась, судорожно хватая ртом воздух.
Глаза у нее округлились от ужаса, изо рта, казалось, вот-вот вырвется громкий крик.
Та же грубая рука зажала ей рот, и она лишь бессильно скрипнула зубами.
Знакомый хриплый голос прошипел ей на ухо:
— Значит, пригрела врага на своей груди, Келли Майклсон? Милуешься прямо у могилы Грегори? Предательница, чертовка!
Он помедлил, потому что от злости ему не хватало слов.
— Шлюха! Ты за это еще поплатишься! Потому что сама Приведешь своего любовника прямо ко мне, Келли, и сама обезоружишь, а не то я убью его у тебя на глазах.
Глава 10
— Эрик!
Келли попыталась вырваться, но он держал ее крепко, несмотря на то что весь так и дрожал от злости. Она дико озиралась вокруг, пытаясь сообразить, как ему удалось незаметно подойти к дому.
Впрочем, все очень просто. По всей видимости, он проезжал неподалеку от дома и услышал, как они спорили. Дэниел, который обычно был таким осторожным, утратил бдительность после ухода Руди Вайса. И потом во время спора они уже не обращали внимания на то, что творится вокруг.
