— Напоила отца и влезла в его компьютер? — хохотнул Карев. — Коварно.
— Отчаянные времена… — развела я руками в ответ. — Надо заехать в магазин за бутылкой.
— Хочешь слиться с местными?
— Я до такого не напьюсь, — скривилась, а он засмеялся:
— А пробовала?
— Ты как будто не хочешь узнать, зачем я звонила в первый раз.
— А я все ждал — когда же ты вспомнишь об этом…
— Дождался, — обрадовала я его, — проверишь парнишку одного? Ординатор у нас. У меня есть его личное дело, но там ничего интересного.
— Что с ним не так?
— Считает плохо, — хмыкнула в ответ и вкратце изложила суть.
— Любопытно, — согласился Карев. — Посмотрю. А что взамен?
— Обе девушки делали аборт. Татьяна довольно давно и крайне неудачно.
— Звучит, как мотив напакостить Евстигнееву. Ты из-за этого подорвалась утром?
— Какой смысл с тобой разговаривать, если ты и так все знаешь? — возмутилась искренне, он хмыкнул, а я прищурилась: — Ты знал?
— Был момент, когда я решил, что это та самая связь между всеми жертвами, но две из четырёх в другом городе без абортов.
— Не факт, — пожала плечами в ответ. — Не всегда видно, а если прерывание на раннем сроке и медикаментозное — даже патолог не скажет.
— И ты вновь вдохнула в меня жизнь, — протянул довольно. — С этим уже можно работать.
— А вот Людмила, похоже, скрывала до последнего… Татьяна тоже, — задумалась вслух, а потом слегка приземлила его: — Если аборт не делали в клинике, то грош цена твоей теории. Купила экстренные контрацептивы в любой аптеке и привет.
— Он может быть фармацевтом со связями в клинике.
— Ты просто вредничаешь, — сказала ворчливо, а Карев хохотнул:
— И да и нет. Самое важное в моей работе — не делать преждевременных выводов. По жизни та же философия.
— Мудро, старец Фура.
— Занудно? — улыбнулся грустно.
— Нет, именно мудро, — возразила с запалом, слегка развернувшись в кресле, а потом скисла: — Мне бы взять на заметку, но я привыкла резать, чтобы что-то увидеть.
— А я терпеливый. Могу ждать довольно долго и при этом не испытывать ни малейшего дискомфорта, — прозвучало двусмысленно, я зависла, глядя на него, а он улыбнулся: — Очень выручает при слежке.
«Он знает — вспыхнуло в голове, — знает про Фомичева, — а следом другая мысль: — И что с того?».
— Что мы пытаемся выяснить? — спросил, когда мы покинули магазин с парой бутылок водки и нехитрой закуской.
— Без понятия, — хохотнула в ответ.
— А какова конечная цель?
— А тоже фиг знает, — ответила уже не так весело.
В самом деле, что потом? Выглядит, как будто я просто хотела опередить громилу в поисках. А дальше? Ткну его носом в то, что не просто блондиночка? Вряд ли ему это понравится, эффект будет обратный желаемому.
«Надо было брать трубку» — подумала зло и громко хлопнула дверцей машины.
Карев покосился на меня, но промолчал, плавно тронувшись.
«А этот тоже не прост» — покосилась в ответ, вздохнула раздраженно и уставилась в окно.
Едва мы въехали в нужный район, стало не по себе. Фонари по большей части не горят, грязно, лица мелькают хмурые, подозрительные даже, тротуары не чищены, дороги в выбоинах, ощущающихся даже под толщей снега.
— Мрак, — сформулировал в одно слово Карев, а я согласно кивнула, а потом хмыкнула:
— Хорошо, что я в чёрном и пьяная.
— Шапка есть? — спросил серьезно. Я достала ее из сумки и спрятала волосы.
Карев припарковался с торца дома, вышел, помог мне, а потом кинул на машину грустный взгляд.
— Прощаешься? — хмыкнула, а он вздохнул:
— На всякий случай. Прикипел я к ней. Я однолюб.
Я сделала вид, что не услышала и бодро зашагала ко второму подъезду. Нужная квартира была на третьем этаже, входная дверь распахнута настежь, а изнутри доносится плаксивое пение.
— Не самый плохой вариант, — пожал плечами Карев и взял меня за руку, отважно шагнув в коридор.
Настрой мы все-таки им сбили. За столом сидели две женщины и захудалый мужичок, который при виде Карева неожиданно раскланялся и задним ходом, с поклоном, удалился.
— А Танька где? — спросила я и плюхнулась на освободившийся стул.
— На морях, либо на кладбище, — осклабилась одна из женщин, а вторая пихнула ее локтем, нахмурившись:
— Чего мелешь, дура? — а потом посмотрела на нас вполне осмысленным, между прочим, взглядом и спросила: — Вам чего?
— Танька где? — спросила резко.
— Съехала, — отмахнулась первая, — не порть праздник.
— Че, реально? — скривилась я и взяла третью рюмку, выудила из-под куртки край свитера, протерла ее и бахнула на стол. Покрутила пальцем в воздухе и Карев освободил прихваченный из машины пакет от содержимого. Я налила себе в стопку, махнула ее залпом, занюхала кусочком хлеба и прохрипела: — Вот стерва.
Женщины крякнули, а я задрала голову и попросила:
— Малыш, или погуляй, а? Женские разговоры.
— Ладно, — вяло отозвался «малыш» и удалился с кухни.
— Прикиньте, — начала я, разливая на всех. — Неделю назад разговаривали, она сказала, что до сих пор тут. Ну, я в городе случайно, с мужиком своим напросилась, дай, думаю, зайду. Посидим, как раньше, бутылку купила, закуску… Вот можете объяснить, зачем скрывать?
— Бабская душа — потемки, — вздохнула первая глубокомысленно. Пожалуй, даже слишком: ещё пара минут и она в отключке.
— Этому столику больше не наливать, — хмыкнула я, глядя на неё, а она пристроила голову на руках, удобно расположившись на столе.
— Тебе чего? — вздохнула вторая, а я поняла, что она такая же пьяная, как и я.
— Убили ее. Слышала?
— Нет, — нахмурилась она, а я поморщилась:
— Жестоко.
— Мента зачем приволокла? У Семёныча чутьё.
— Одной мне сюда надо было припереться, да? — спросила, сняв шапку и размотав шарф.
— Понятно, — хмыкнула женщина. — И Танька такая же была — как кукла. Жестоко, говоришь?
— Издевались долго, — поморщилась, отвернувшись, — по-всякому.
— Не наши это, точно. У нас баб уважают. И Таньку все любили, заводная девчонка, хоть и несчастная.
— Я в курсе… Влад тот ещё мудак.
— Тоже попалась? — хмыкнула женщина, а я кивнула согласно и отвернулась. — Она фото показывала, я бы и сама повелась, будь помоложе. Но мудак, это верно подметила. Митька предлагал ей, давай съездим, только пальцем покажи, а она в слёзы: нет. Глупая… жалко девчонку.
