его подери!
– Кать?
– Я обещаю, – кивнув, тихо произнесла Соколовская.
На этом разговор пришлось закончить, поскольку они въехали в просторный двор. Стас припарковался и, заглушив двигатель, вышел на улицу. Перепрыгивая через успевшие налиться лужи, он направился к пассажирской двери, где сидела девушка. Открыв дверь, Ерёменко помог ей выбраться из машины.
– Если у тебя есть дела, можешь не провожать, – Катя накинула на голову капюшон. – Ведь не развлечения ради ты оделся по-деловому.
Стас широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы:
– Бинго! Меня ждёт отец, но документы, необходимые для встречи, остались дома. – С этими словами он достал ключи и помахал ими перед лицом Кати. – Чур, роль привратника моя!
Схватив за руку, он потащил Соколовскую к подъезду. Дождь, до этого напоминавший морось, снова усилился. Перешучиваясь и стараясь больше не касаться темы отношений, они добрались до пятнадцатого этажа. Когда створки лифта окрылись, Стас пропустил Катю вперёд:
– Быть важной шишкой в компании – это, конечно, классно, но ответственность, которую на меня хотят возложить, для студента третьего курса…
Он замолчал, замерев на лестничной клетке. Катя, успевшая заметить его первой, также не двигалась, словно каменное изваяние. Частота, с которой поднимались и опускались её плечи, свидетельствовала о том, что она шокирована. И ясное дело почему! Стас проглотил ком в горле.
Он стоял у двери. Высокий, широкоплечий, с бронзовым загаром на и без того смуглой коже. Служба однозначно пошла ему на пользу, сгладив огрехи подростковой фигуры и превратив её в крепкое тело взрослого парня. Коротко стриженые волосы были аккуратно уложены. Синие джинсы и белая футболка под чёрной кожаной курткой удачно оттеняли цвет лица. В карих глазах, как и на лице, замерла растерянность.
Катя смотрела на него широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, что происходит. Галлюцинация? Мираж? Холод в конечностях и тяжесть в ногах говорили, что это не сон. Запах подъезда, звук голосов этажом выше – время не остановилось и не пошло вспять. Тогда… Как это могло быть?
Губы задрожали. Она не знала, что сделать: то ли улыбнуться, то ли заплакать. Рюкзак, висевший на плече, с шумом упал на пол, но сейчас он волновало меньше всего. Вдох, выдох – ноги сами бросились ему навстречу. Тело не подчинялось разуму, потому что тот до сих пор находился в полном смятении. Лишь когда крепкие руки Александра легли на талию, Катя поняла, что снова дышит.
– Живой… – едва слышно выдохнула она, чувствуя, как по щеке побежала первая слеза.
[1] А.С. Пушкин
Глава 2.2. Бегство
Глава 2.2. Бегство
Столько раз представлял себе встречу, думал, что скажет, с чего начнёт, и вот когда она стояла рядом, прижимаясь к нему, слова напрочь вылетели из головы. Единственное, что мог делать, это едва слышно дышать, чтобы вдруг не спугнуть её лишним движением. Руки робко коснулись тонкой талии. Скорее, на автомате, чем обдуманно, Александр попытался прижать Катю к себе, но тут же остановился – взгляд брата обжёг лютой ненавистью.
Стас наблюдал за «счастливым воссоединением», ощущая, как тело начинает колотить от злости. Она обещала подумать, но, по-видимому, о данном обещании стоило забыть. Шторм… Он словно ураган опять ворвался в их спокойную, размеренную жизнь, разнеся покой и возможное совместное будущее на куски.
Александр метался между братом и Катей, не зная, что предпринять. Лишь когда горячее дыхание обожгло шею, а с её губ сорвалось чуть слышное «живой», только тогда способность говорить вернулась. По-прежнему обнимая девушку, он выдавил из себя неловкую улыбку:
– Если ты продолжишь в том же духе, это понятие будет не применимо к моей тушке.
Мягкий голос вернул к действительности. Катя только сейчас вспомнила, что рядом стоял Стас. Боже, что с ней творилось? Но ответа на вопрос не было, а тот, что пришёл в голову, совсем не понравился. Неужели всё снова возвращалось на круги своя? Нет. Или да?.. Сомнения множились, и от этого становилось страшно.
– Я… Прости, – быстро вытерев мокрую щёку, Катя отстранилась от парня.
– Всё нормально, – улыбнулся Александр.
– Думаю, тебе пора, – Стас поднял рюкзак с пола и отдал его Соколовской.
Непрозрачный намёк на то, чтобы их с братом оставили одних, показался довольно грубым, но она была слишком потрясена, чтобы спорить.
– Ты сама говорила, что устала с дороги, да и мокрая одежда тоже не пойдёт на пользу.
Катя рассеяно кивнула. Бросив ещё один взгляд в сторону Александра, она дрожащими руками достала из бокового кармана рюкзака ключи. Пока возилась с замком, на площадке царила напряжённая тишина. Былое веселье и лёгкость, с которой братья общались друг с другом, исчезли. Неужели Стас не был рад встрече? Ведь Шторм всё это время считался погибшим. Или нет?.. Или это она его похоронила, а остальные не стали переубеждать?
Когда Катя наконец скрылась в квартире, Стас первым нарушил молчание:
– Привет.
Стоя на месте, он не выпускал брата из виду, словно боялся, что тот, как хищник, совершит нападение.
– Неожиданно, – вполне дружелюбно ответил Александр, несмотря на сухой тон брата.
Стас ухмыльнулся, но всё же сбавил обороты: они не виделись больше полутора лет. Затолкав обиды куда подальше, он протянул руку для приветствия. Неловкость росла. Шаг, второй – рукопожатие. Секунды зрительного контакта, а затем, недолго думая, Александр притянул брата к себе и крепко обнял.
Странное ощущение образовалось внутри. Он никогда не был сентиментальным, но теперь… Знать, что не один, – более щедрого подарка Судьба преподнести не могла. Хотя… Александр зажмурился, борясь с эмоциями. Она и так ему задолжала. Пора собирать урожай!
Время шло, а у него не хватало сил ослабить хватку. Приветствие затянулось даже для братской встречи. Стас выждал ещё несколько секунд и отстранился от Шторма. Лицо посветлело:
– Давай зайдём в квартиру, а то как не родные, ей-богу.
С этими словами он достал ключи и стал открывать дверь. Александр молча следил за его действиями, спрятав руки в карманы куртки.
– Почему не сообщил, что приедешь? – спросил между тем Стас. – Как ты вообще добрался до Москвы? Отец же просил позвонить.
Шторм вошёл в просторную прихожую, с интересом рассматривая интерьер. За полтора года ничего не изменилось. Всё те же обои с Лондоном, огромный шкаф-купе, дорогущее бра, из-за которого Вадим Петрович чуть не поругался с женой, и картина Айвазовского.
– Не
