11-я полевая армия и начёт удар в направлении Крыма, то с севера.
Да уж. Крым. Семён Михайлович прекрасно помнил, насколько безответственно отнёсся к укреплению Перекопа командующий 51-й армии Кузнецов, и теперь, снова став представителем Ставки на Южном фронте, добился подчинения ему и этого объединения. Нет, не в составе фронта, а как силы, ответственной за оборону полуострова с севера. И ежедневно «капал на мозги» Фёдору Исидоровичу, требуя от того создать действительно прочную оборону на перешейке. Такую, чтобы проломить её было сложно не только с наскока, как это произошло в известном ему варианте истории, но и в результате длительной осады. Сам регулярно вылетал к Армянску и Красноперекопску, чтобы проконтролировать, как идёт подготовка линии обороны.
Объём работ был поистине титаническим. На восстановлении Турецкого вала, рытье траншей и противотанковых рвов, окопов для танков трудились десятки тысяч крымчан, которых привезли поездами из Симферополя, Севастополя, Джанкоя и других городов полуострова. Всё ещё мало людей? Будённый лично ездил по еврейским колхозам, организованным в рамках программы помощи общества «Джойнт» в Северном Крыму, и рассказывал на сходах, что будет с евреями в случае, если немцы прорвутся на полуостров. И едва загруженность колхозников осенними полевыми работами пошла на спад, как к Перекопу стали прибывать подводы с колхозниками, «вооружёнными» лопатами и кайлами. И часть из них тут же, на строительстве линии обороны, записывались добровольцами в части 51-й армии, тоже не сидящие без дела.
Да, простые стрелки, точно также как гражданские, рыли землю, таскали доставленные из-под Симферополя по железной дороге брёвна для перекрытий блиндажей и дзотов, устанавливали наклонённые на север заточенные брёвна и растягивали по ним колючую проволоку, расставляли на танкоопасных направлениях противотанковые ежи, изготавливаемые на предприятиях Симферополя и Севастополя. Сапёры, обозначив вешками и предупреждающими транспарантами будущие минные поля, шпиговали землицу минами.
Кое-кто в Ставке даже упрекал Семёна Михайловича в том, что он уделяет Перекопу непропорционально много времени, но маршала этими упрёками было не остановить. Тем более, сам Сталин распорядился оказывать ему всемерное содействие в этом деле. И Будённый, помня собственные неудачи в обороне Крыма в другой истории, старался хотя бы в этой истории исправить их. Поэтому при каждой возможности настаивал на усилении 51-й армии, представлявшей собой, по сути, всего лишь стрелковый корпус из трёх дивизий. Да, собственно, и создана она была простым переименованием 9-го особого стрелкового корпуса.
И ведь добился! Уже к концу августа, помимо того же 9-го корпуса, в неё включили 3-ю Крымскую мотострелковую, 184-ю, 320-ю и 321-ю стрелковые дивизии, 40-ю, 42-ю и 48-ю кавалерийские дивизии, несколько артиллерийских полков, включая полк реактивных миномётов. Чуть позже, в конце сентября, к ним добавилась 29-я танковая дивизия Резерва Главнокомандования, сформированная преимущественно на базе дивизии, базировавшейся в 1958 году в Белорусском военном округе.
Фёдор Исидорович Кузнецов просто ошалел, когда ознакомился с материальной частью дивизии. Да и было отчего ошалеть. Два танковых полка машин Т-34–85, тяжёлый танково-самоходный полк с танками ИС-2 и самоходками ИСУ-122С, мотострелковый полк на бронетранспортёрах БТР-40 и БТР-152, гаубичный артиллерийский полк с орудиями калибром 122 и 152 мм на автомобильной тяге (Зис-151 и Зис-150), зенитно-артиллерийский полк и прочие вспомогательные подразделения. Основу противотанковой обороны дивизии (Семён Михайлович прекрасно помнил, что оборону на Перекопе немцы ломали именно танковыми ударами после артиллерийской подготовки), правда, составляли «длинноносые» 45-мм орудия М-42, лишь немного «разбавленные» дивизионными пушками Зис-3 в «противотанковом» исполнении, применявшемся в истребительно-противотанковых артиллерийских полках во время Курской битвы. Но для 1941 года даже эта модель «сорокопятки» прекрасно подходила в качестве основного орудия ПТО. Танки и САУ немедленно «зарывали» и прикрывали сверху маскировочными сетями, чтобы они стали неприятным сюрпризом войскам Манштейна, создавали для них и для артиллерийских орудий запасные позиции.
Маршал требовал для обороны Крыма и истребители из 1958 года, но Ставка просила потерпеть: Миг-15 и Миг-17 не успевали собирать и отправлять на куда более угрожающие направления, а бои за Перекоп предвиделись лишь в перспективе. Пусть и не столь далёкой. Даже собираемые по всему Советскому Союзу Ла-11 шли через «плёнку» в незначительных количествах, но, как минимум, пару эскадрилий этих боевых машин, на данный момент превосходящих всё, на чём летают немцы, ему твёрдо пообещали, когда Манштейн начнёт движение к полуострову.
Пока же приходилось отбиваться от «мессеров» и «лаптёжников», пытающихся помешать строительству оборонительного рубежа, собственными силами и средствами. А из чего их выкроить? Ведь помимо предотвращения авианалётов на главную базу Черноморского флота, авиация, базирующаяся на полуострове, оказывала поддержку и осаждённой Одессе, и левому флангу Южного фронта (тоже заслуга Будённого, сумевшего так надавить на адмирала Октябрьского, что тот был вынужден «забыть» про межведомственный армейско-флотские противоречия).
Но с прибытием 29-й тд РГК ситуация с противовоздушной обороной несколько улучшилась: всё-таки радиолокаторы зенитно-артиллерийского полка позволяли не только загодя засечь приближающиеся воздушные цели, но и корректировать огонь зениток. Не говоря уже о вызове истребителей для прикрытия с воздуха «всенародной стройки».
Впрочем, про «всенародную» стройку Будённый слегка преувеличивал. По данным НКВД, настроения среди крымских татар ничуть не отличались от тех, которые существовали в «другом» 1941 году: они ждали прихода немцев. И число представителей этого народа среди строителей линии обороны было невелико. Зато участились кражи, грабежи и поджоги «неизвестными лицами» имущества еврейских колхозов, созданных, как правило, на землях, отнятых в 1920−30-е годы именно у татар. Чекисты, конечно, тоже не сидели, сложа руки: как было известно Семёну Михайловичу, Комитет госбезопасности передал ведомству Берии списки предателей, которые в иной истории активно сотрудничали с гитлеровцами, и теперь местное Управление НКВД занималось «профилактикой», вывозя этих людей куда-то на восток, за Волгу и Урал. Чтобы уменьшить количество ударов в спину Красной Армии, когда немцы начнут операцию по захвату полуострова.
Фрагмент 18
* * *
— Итак, Гудериан, я оказался прав: поворот вашей Танковой группы на юг был необходим, и он завершился успехом.
Гитлер ликовал: никто иной, как «быстроногий Гейнц» сильнее всех настаивал на продолжении наступления на Москву, категорически выступая против изменения направления ударов 2-й Танковой группы и 2-й полевой армии. Даже лично прилетал в Берлин ради того, чтобы отговорить фюрера от этого шага, дающего большевикам отсрочку для организации обороны на Московском направлении. Но вождь германской армии оказался непреклонен, и Гудериану пришлось исполнять его приказ.
И вот 3 октября добиты последние попавшие в окружение северо-западнее Конотопа русские войска. Не весь Юго-Западный советский фронт, как планировали в ОКВ, а только часть его войск. Не 600–700 тысяч солдат противника, а более чем в десять раз меньше. Всего лишь часть подразделений их 5-й и 21-й армий, не сумевшие прорваться из окружения в ходе совместного удара этих частей и деблокирующих действий русских 40-й и 37-й армий. Увы, русские словно предугадали планы немецких стратегов и начали выводить свои войска из Киева, едва лишь наметился поворот Группы Гудериана на юг. И с такой организованностью, будто планы такого отступления у них были готовы заранее.
Порядка 40 тысяч пленных — это всемеро меньше, чем удалось захватить в Белостокско-Минском котле в июне-июле этого года. Да, при разгроме Конотопского котла и во время прорыва из него красные потеряли убитыми примерно столько же солдат. Но победа далась Вермахту очень нелегко.
Всё началось с удара русских южнее Рославля во фланг 17-й танковой дивизии фон Тома. Настолько успешного, что от полного разгрома её спасла лишь срочная переброска «роликов» 18-й танковой. Вальтеру Нерингу удалось даже отрезать наступающие на запад русские танки от основных сил Брянского фронта, но те в результате двухдневных боёв сумели вырваться из окружения, попутно выбив до трети боевых машин дивизии Неринга.
Именно поэтому наступление на юг, навстречу Клюге и Рунштедту, развивалось настолько медленно, что основные силы Юго-Западного фронта Кирпоноса, 26-я и 37-я армия, сумели беспрепятственно выйти через незамкнутую горловину образовавшегося «мешка». Да и мобильные резервы русских почти всегда оказывались именно там, куда направлялось остриё танкового клина. Со столь высокими собственными потерями в материальной части и столь упорным сопротивлением большевиков ни о какой стремительности речи уже не шло.
