Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
половой акт, круг добровольцев расширился до секретарей других профессоров и докторских жен в качестве активных участниц. Также, по словам Шермана, приходили и студенты-медики, и врачи, готовые получить несколько долларов за участие в исследовании. Какими бы ни были их мотивы, казалось, что всех их увлек неугасающий энтузиазм Джонсон. Спустя годы она говорила об этих добровольцах, идеализируя их и делая почти героями, – наверняка, убеждая их, она рассуждала так же. «В нашу лабораторию приходили обычные люди – хотя, видимо, стоит называть их необычными, поскольку они были готовы пожертвовать своим временем и усилиями, чтобы заменить мифы фактами, – вспоминала Джонсон. – Мы отчетливо осознавали, насколько необходима была та информация, которую мы собирали, и были уверены в своей правоте, в том, что делаем “доброе дело”. Мы жили в пузыре убежденности, ограждающем нас от любых сомнений».
Под ярким светом ламп и внимательными взглядами ученых многие с виду здоровые и энергичные мужчины начинали страдать от импотенции, преждевременного семяизвержения и того, что двое экспериментаторов вежливо называли «страхом сцены». Четыре из пяти «неудачных случаев» в ходе эксперимента, когда участники не могли эффективно выполнять сексуальные функции, оставались за мужчинами, как свидетельствовали записи. «Я самонадеянно полагал, что намного больше проблем будет в работе с женщинами, – объяснял позднее Мастерс. – Как же мы ошибались! В лабораторных условиях с мужчинами работать намного сложнее, чем с женщинами». Из-за исследовательского фанатизма Мастерса в отношении и акта, и его результата эксперимент, который часто начинался легко и расслабленно в воскресенье вечером, превращался в полноценную рабочую рутину в понедельник утром. «Практически все пары участников были очень конкретными и целеустремленными», почти или совсем не отвлекались на прелюдию и «переходили сразу к гениталиям», рассказывал Мастерс. К сожалению, такой прямой подход «вдвое увеличивал количество сексуальных неудач в уже состоявшихся парах, когда доходило непосредственно до соития». Как ученому Мастерсу больше импонировал рутинный секс без любви, «половой акт, сводящийся к взаимной мастурбации партнеров». Восемьдесят процентов участников практиковали исключительно миссионерскую позу. С мужчинами Джонсон была так же терпелива, как и с женщинами. Она позволяла тем, кто нервничает, походить по кабинетам, почитать, поговорить, пошататься бесцельно, пока не освоятся. Некоторые по три-четыре раза останавливались, и никто ничего им не говорил. Она ласково смеялась и добавляла толику юмора в рутину процесса, убеждая не уверенных в себе юношей, что все будет хорошо.
Однажды утром в кабинет ворвался один из добровольцев, студент медицинского факультета Университета Вашингтона.
– Доктор Мастерс здесь? – взволнованно спросил он. – Мне нужен доктор Мастерс!
В офисе была только Джонсон.
– О господи, он, кажется, сейчас в операционной, – ответила она, помня его рабочее расписание. – Может быть, я вам помогу?
Студент отрицательно покачал головой и убежал. Примерно через час он вернулся, такой же озабоченный и нервный.
– Я не знаю, когда он вернется, – объяснила она. – Я могу помочь?
Молодой человек на секунду запнулся, словно раздумывая, можно ли ей доверять. Потом выпалил:
– Кажется, я больше не могу.
– Чего именно не можете? – спросила Джини, теряясь в догадках.
В ответ он посмотрел на нее взглядом, полным печали.
– Кажется, я больше… ничего не могу.
Джонсон узнала этого милого вежливого парня, больше похожего на выходца из деревни, чем на опытного горожанина. Она собирала его личное дело в рамках обычного опроса перед допуском к участию в исследовании. Она вспомнила, что он – ее земляк, что он «единственный ребенок, воспитанный в очень консервативной семье» и что его социальная активность была весьма ограниченной. «Он, кажется, до второго курса ни с кем не встречался», – говорила она. Но открыв для себя секс, он, как и многие другие юноши его возраста, ощутил потребность заниматься им как можно больше и чаще, как погибающий от жажды человек мечтает выпить океан.
Тем утром, переполняемый отчаянием, этот студент явился после тридцати шести часов, проведенных в постели с двумя разными женщинами, чем довел себя до полного изнеможения. Теперь отсутствие физической реакции смутило и обеспокоило его. В срочном порядке он решил искать помощи Мастерса.
Джини терпеливо выслушала и поняла, что после такого «марафона» наступил период «отката» – характерное для мужчин состояние, которое Мастерс описывал как временное «психофизиологическое сопротивление» сексуальной активности сразу после наступления оргазма. У некоторых мужчин – вне зависимости от того, насколько женщина старается его снова возбудить, – пенис остается вялым в течение примерно часа. Некоторые испытывают боль, если слишком быстро возбуждаются после секса. Исследования показали, что такой «проблемы отката» у женщин не бывает. Джонсон искренне посочувствовала юноше. «Я убедила его, что он не перерасходовал свои запасы, – рассказывала она тоном инструктора по стрельбе. – Он был очень-очень расстроен. Он был уверен, что способен функционировать при любых условиях».
В этом смысле юноша из Голден-Сити был не одинок. По словам Джонсон, многие добровольцы, предоставляющие свое тело для экспериментов, «не могли похвастаться обширным опытом или чем-то в таком духе. Занятия сексом в клинике будто бы помогали им найти ответы на вопросы о самих себе, унять страх перед противоположным полом, преодолеть свою стеснительность и удовлетворить любопытство». Именно таким был доброволец Томас Гилпатрик.
Томас Гилпатрик, 32-летний врач, получивший образование в Гарварде, работал в клинике лечения бесплодия под руководством доктора Мастерса. Несмотря на рост и фигуру, намекавшую на близкое знакомство с легкой атлетикой, кареглазый Гилпатрик плохо видел и носил темные очки в роговой оправе. Его темные вьющиеся волосы всегда были уложены каким-то невообразимым образом. Казалось, он вот-вот станет очередным «человеком в сером фланелевом костюме», живущим в не поддающуюся описанию эпоху страха Холодной войны, охоты на ведьм Маккарти и старого унылого Дуайта Эйзенхауэра в Белом доме. С 1955 года Гилпатрик помогал бесплодным парам, которые платили ощутимые по тем временам 250 долларов в год, чтобы их вел Мастерс. Он регулярно выслушивал то, что Мастерс говорил бездетным парам, обещая им результат – либо путем удачной беременности, либо с помощью его связей с другими врачами и службами по усыновлению. «Мы не может гарантировать, что вы забеременеете, но мы можем гарантировать, что у вас будет ребенок», – много раз говорил Мастерс.
Гилпатрику нравилось работать на медицинской передовой, он восхищался уверенностью и выдающимися способностями Мастерса. Он вырос в штате Вашингтон, поступал в Гарвард, и в 1946 году был зачислен. После первого курса Гилпатрик попал в войска связи, а с окончанием Второй мировой войны вернулся в Гарвард и выпустился в 1948 году. Той же весной он сочетался браком со своей «первой настоящей любовью», Одри, которую встретил во время армейской службы. Следующие несколько лет Гилпатрик учился на медицинском факультет Университета
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
