Что-то он выглядел слегка подавленным.
— Что? Ах, это… Ничего, в понедельник заберу. Слушай, а если серьезно, то ты как вообще?
— Не знаю. Есть хочу. И голова немного кружится.
— Ну, хочешь, я тебе кусок торта принесу?
— Нет, торт не хочу.
— Тогда, может, тебе бутерброд сделать?
— Можно. Давай, тащи, и побольше. — Я поднял руки вверх.
Денис выскочил из комнаты. Как-то слишком резко. Интересно, что с ним? Где-то вдалеке раздавались такие знакомые голоса, звенели столовые приборы. Было тепло и уютно, а этот запах… Я уткнулся носом в подушку Дениса. Вспомнились слова Иры и Тимура. Все же какая-то непостижимая вещь — любовь, или то, что люди так называют…
Хочешь чего-то нового
Чтобы понять, почему этот кот надрывался так, словно его кастрировали, не нужно читать его мысли.
— Хорошо, хорошо, только не ори так, — проворчал я, открывая окно и бросая в садик у подъезда кусочек колбаски. А потом и еще один для верности.
Громкое и протяжное мяуканье тут же стихло. Эх, все же я стал лучше понимать кошаков. Как иронично. В телевизоре вновь зазвучал закадровый смех. Неужели действительно смешно или они ржут только потому, что это сказал определенный комик и это должно быть смешно? И вот почему я тут рассуждаю, но все равно продолжаю втыкать в эту хрень? Да потому что в воскресное утро смотреть абсолютно нечего.
Мама разбудила меня, чтобы я запер за ними дверь. Ну, они, должно быть, нашли на грядке, куда собрались сажать помидоры, старинный клад — так бодро укатили. Я же от дачной кампании был избавлен из-за очередной проблемы с головой. Таких в последнее время у меня много.
После того как дверь за родителями захлопнулась, я уже хотел вернуться в свою теплую постельку. Но понял, что сон безнадежно испарился. Пришлось смириться и плестись прямо в простыне на кухню в поисках еды. Кашу на плите я гордо проигнорировал, но уже уминал третий бутерброд с колбаской, которой пришлось поделиться с надоедливым котярой.
Со вчерашнего вечера я все еще не могу слышать чужие мысли: ни человеческие, ни кошачьи. Это было жутко, не хочу повторять. Надеюсь, и не придется, потому что все уже позади. Кому расскажешь — не поверят. А что, если действительно придется рассказывать? Например, вызовут меня в участок… Придется по старинке активно включать дурачка. Мои размышления прервал телефонный звонок.
— Привет! Не разбудил, нет? — раздалось в трубке. — Уже обед скоро, вставай, спящая красавица.
— Да я уже давно не сплю, — проворчал я, заворачивая босые ступни в простыню.
— Ври больше. А мы вот с утра воду в бутылки и тазики набираем. Сегодня должны отключить, хоть вой от досады.
— Да? А у нас все в порядке с водой. Тебе вечно везет, Ветров. Ну ладно, позволяю тебе приходить к нам мыться раз в неделю.
— Ловлю на слове, — рассмеялся парень. — Ты как? Нормально? Тут все так переживают, я уже себя и родным сыном не чувствую.
— Да нормально все. Даже голова больше не болит.
— Может, все-таки стоит сходить к врачу, а не просто к медсестре в студгородке?
— С каких пор ты у нас такой заботливый? — буркнул я, чувствуя себя неловко от такого поведения Дениса. — Я же сказал, что все нормально. Забей. Ты сам как?
— Да тоже все пучком. Правда, надо будет опять в участок наведаться — очередные свидетельские показания дать. Но на этот раз точно свидетельские.
— Оу… Не повезло.
— Да ничего, уж лучше так. Тебе вот повезло, что никуда ходить не надо.
— В смысле? — не понял я.
— А тебе твоя мама ничего не сказала?
— Ну… — я попытался смутно припомнить, что еще маман сказала мне утром, но тщетно, мозг с утра долго грузится.
— Короче, все твое участие как-то замяли. Наплели что-то про состояние здоровья… Так что официально ты к этому делу непричастен, даже как свидетель. Видимо, им чем меньше шума, тем лучше, сам понимаешь.
Жить сразу стало веселее. В трубке раздался грохот и, кажется, звук удара. Ну что там опять с этим Ветровым случилось?
— М-м-м… Я жив, просто споткнулся о таз с водой, — послышался приглушенный стон. — Теперь и вытирать это все еще. Ладно, я побегу, давай, завтра, как обычно, у моего подъезда.
— Давай, до свидания, — буркнул я.
Я решил, что сидеть очередное воскресенье в четырех стенах глупо. Оделся, кое-как отыскал ключи и вышел из дома. До торгового центра доехал на автобусе. Народу было достаточно много, выходной все же. Один дядька так и норовил отдавить мне ноги. Какая-то девица завопила, что ее схватили за задницу. А бабулька, нагруженная таким количеством пакетов, будто она скупила целый базар, всю дорогу ворчала так, что я уже понимал Раскольникова. Наконец эта толпа вышла у торгового, и я вместе с ней.
Пока у меня была только одна цель: купить кроссовки, а потом можно придумать, как еще убить время. Пройдя по нескольким спортивным магазинам, я так и не смог найти ничего подходящего. И почему все нормальные кроссы стоят уйму денег? А мне что же, за свою стипуху на рынке отовариваться китайскими найками? Когда я уже совсем расстроился, в голову пришла мысль о мороженом, которое бы точно улучшило мне настроение. Загоревшись желанием поесть вкусненького, я поспешил к фудкорту.
Но так до него и не дошел.
— Витя? Привет. Не ожидал тебя сегодня здесь встретить, — раздался рядом странно знакомый голос.
— Я тоже… Олег, — на самом деле, передо мной был Релинский собственной персоной. Действительно, встреча весьма неожиданная, притом что город-то немаленький.
— Ты один или с кем-то? — поинтересовался парень.
— Один. Кстати, а ты знаешь… — мне хотелось рассказать о ситуации с Денисом, но Олег меня перебил.
— Знаю, — улыбнулся он.
— Откуда?
— Это не секрет, — пожал плечами парень. — По крайней мере, для меня, ну, может, еще для Леры. Но думаю, что остальные студенты так никогда и не узнают, что же произошло.
— О, ну да… — пробормотал я. Не стоит забывать, кто эти ребята, им, наверное, известно побольше нашего. — А ты тут с кем?
— Тоже один, — ухмыльнулся он, а я заметил в его руках пакет с известным лейблом. Да, ему такие вещи по карману, не то что мне, простому смертному. Конечно, можно попросить родителей, но это не в моих правилах.
— Куда ты там торопился? — поинтересовался Олег.
— Я? Да никуда, за мороженым просто.
— Ну идем.
— В смысле, с тобой?
— А что такого? Или ты уже передумал? — поинтересовался Релинский, и мне даже показалось, что при этом подмигнул. Вот только меня
