фрукт.
— Ты не хочешь рассказать мне, где ты был сегодня днем?
— Не думаю.
— Ты обещал ставить меня в известность, если запланируешь какие-нибудь путешествия, забыл?
— Я его не планировал. Это было спонтанно.
— Куда ты уходил?
— Мне нужно было доставить несколько приглашений.
— Лично?
— Я не личность, помнишь? Я существо[46].
— Почему ты просто не бросил их в почтовый ящик?
— Я хотел быть уверенным, что они их получат.
— Люди, которые отправятся с тобой на КА-ПЭКС?
— Некоторые люди, некоторые — нет.
— Так сколько приглашений ты отправил?
Я не рассчитывал получить ответ на этот вопрос, но он бодро ответил:
— Пока около дюжины. Мест осталось еще много.
Я недовольно на него посмотрел:
— В следующий раз, когда ты запланируешь что-нибудь «спонтанное», можешь, пожалуйста, дать мне знать?
— Это твоя вечеринка.
— Спасибо. А теперь — что там насчет Роберта?
— А что насчет приветствия…
— Проклятье, прот, он рассказал тебе, что с ним произошло, когда ему было пять?
— Да, и я могу сказать: вы, люди, больные!
— Не все, прот. Только некоторые из нас.
— Из того, что я видел, могу сказать, что все вы способны совершить что угодно.
Какое-то время мы сидели, просто смотря друг на друга. После пяти или шести слив, сплюнув последнюю косточку в миску, он, очевидно наевшись, закинул руки за голову. Кот довольно развалился у него на коленях. Глаза прота медленно закрылись. Внезапно он наклонился вперед и обнял себя руками. Роберт снова пытался открыть глаза. Он казался обессиленным и испуганным, его уверенность исчезла. Короче говоря, он выглядел так, как в первых беседах. Инстинктивно он начал поглаживать кошку, которая громко мурлыкала.
— Привет, Роб, рад снова тебя видеть. Как ты себя чувствуешь сегодня?
— Мне страшно.
— Пожалуйста, доверься мне. В этом кабинете тебе не причинят никакого вреда. Это твое безопасное убежище, помнишь? Мы просто будем болтать обо всем, о чем ты хотел бы мне рассказать. Обо всем, что приходит тебе на ум. Продолжать будем в удобном тебе темпе.
— Хорошо. Но я все равно боюсь.
— Я понимаю.
Он сидел и смотрел на меня, но в течение нескольких драгоценных минут так ничего и не сказал.
Я решил рискнуть.
— Ты ничего не хочешь рассказать мне о том времени, когда твой отец находился в больнице?
Его взгляд опустился на пол.
— Да.
Я ликовал. Благодаря проту, Роберт добился столь значительного прогресса, что гипноз уже не являлся необходимостью.
— Ты переехал к своему дяде Дэйву и тете Кэтрин, верно?
— Да, — пробормотал он.
— Они со стороны семьи отца или матери?
Роб медленно поднял голову.
— Дядя Дэйв был маминым братом.
— А тетя Кэтрин была его женой?
— Нет. Его сестрой. Сестрой мамы.
— И они жили вместе?
— Никто из них никогда не состоял в браке.
— Хорошо. Можешь ли ты рассказать мне немного о них?
— Они оба были крупными. Грузными. Моя мама тоже немного полновата.
— Что еще? Какими они были?
— Они были не очень приятными людьми.
— Что это значит?
— То и значит. Жестокими. Но никто не знал этого, когда я у них поселился.
— Что за гадости они делали?
— Дядя Дэйв убил моего котенка, — он неосознанно поднял кота и обнял его.
— Убил? Почему?
— Он хотел преподать мне урок.
— Какой урок?
Роберт повернулся, заметно побледнев. Его лицо перекосилось от неконтролируемых тиков. — Я… Я не помню…
— Постарайся, Роб. Я думаю, что сейчас ты готов к разговору. Что твой дядя с тобой сделал? Ты мне расскажешь?
Наступила долгая пауза. Только я решил его загипнотизировать, как он сказал, настолько слабо, что я едва мог его расслышать:
— Я спал на диване в гостиной. В первую ночь моего пребывания там он спустился вниз и разбудил меня.
— Зачем он тебя разбудил?
— Он хотел лечь рядом со мной.
— И он сделал это?
— Да. Я не хотел, чтобы он это делал. Для нас двоих на диване не было места. Но он все равно ко мне лег.
— Что произошло потом?
— Он засунул руку в мою пижаму. Я все время повторял: «Нет!» Но он не слушал. Меня вдавило в спинку дивана, и я не мог пошевелиться.
— Что он сделал?
— Он облизал мое лицо своим большим языком. Затем долго трогал меня, до тех пока…
— Пока что, Роб?
— Пока не получил большего.
— Что ты об этом думал?
— Я был напуган. Не понимал, что происходит. Не знал, что делать.
— Что было дальше?
— В конце он встал и ушел.
— Просто взял и ушел?
— Он сказал, что если я проболтаюсь об этом кому-нибудь, он убьет моего котенка.
— Что еще?
— Моя пижама снаружи была липкой и холодной. Не знаю, почему.
— Куда он пошел?
— Он вернулся наверх.
— Это когда-нибудь повторялось снова?
— Почти каждую ночь. Я привык к тому, что он находился наверху и молился, чтобы дядя Дэйв не спускался.
— Это всегда происходило одинаково?
— Нет. Иногда он опускал свой рот вниз и прикасался им прямо туда. Затем… Затем он…
— Я знаю, это трудно, Роб. Но ты должен постараться рассказать мне все остальное.
— Он захотел, чтобы я прикоснулся своим ртом к нему. О, папочка, помоги!
— И ты сделал это?
— Нет! Я сказал: «Нет — я не буду этого делать!»
— И после этого он оставил тебя в покое?
— Нет. На следующий день он убил моего котенка. Взял и свернул ему шею.
— У тебя на глазах?
— Да.
— Что еще?
— Он сказал, что сделал это потому, что я отказался делать то, что он хотел.
— Он вернулся той ночью?
— Да.
— И ты сделал это?
— Нет. Я не знаю. Я… Я… Я ничего не помню.
— Что следующее ты помнишь?
— Он возвращался почти каждую ночь, но я не думаю, что он беспокоил меня. Я всегда спал.
— Ты был способен уснуть, зная, что твой дядя придет к тебе приставать?
— Не совсем. Я никогда не спал, пока он спускался вниз и садился на диван. Так что, не думаю, что после этого он многое себе позволял.
— Где все эти ночи находилась твоя тетя Кэтрин?
— Чаще всего она оставалась наверху. У нее было больное сердце. Но иногда мне казалось, что я вижу ее сидящей на лестнице. И раз или два я ее слышал.
— Что она говорила?
— Ничего. Она просто издавала странные звуки. Как будто она задыхалась.
— И это продолжалось до тех пор, пока твой отец не вернулся из больницы домой?
— Да. Еще они убили собаку.
— Какую собаку?
— Не знаю. Дворнягу, кажется. Они закололи ее ножом.
— Зачем?
— Сказали, если я расскажу, то со мной произойдет
