И здесь нельзя ответить, что, мол, это не вопрос веры, ибо если это и не вопрос веры в смысле объекта, то это вопрос веры в смысле говорящего, подобно тому как еретиком был бы каждый, кто стал бы утверждать, будто у Авраама не было двух сыновей, а у Иакова – двенадцати, а Христос родился не от Пречистой Девы. Ведь и то и другое устами пророков и апостолов говорит Святой Дух[134].
Проще говоря, Беллармино утверждает, что не только все сказанное в Писании истинно, но и что все, включая самую банальную фактическую подробность (при условии, что ее смысл ясен), также является “вопросом веры”! Очевидно, при таком, намного более широком определении “вопросов веры” самым влиятельным кардиналом того времени даже движение Земли становилось вопросом веры.
даже если и было бы [представлено] истинное доказательство того, что Солнце находится в центре мироздания, а Земля – на третьем небе и что не Солнце вращается вокруг Земли, но Земля вокруг Солнца, то и тогда необходимо с большой осторожностью подходить к объяснению тех мест Писания, которые кажутся противоречащими [этому], и [лучше] сказать, что мы скорее не понимаем смысла Писания, чем утверждать, что ложно то, что в нем выражено. Но я не поверю, что такое доказательство может существовать, пока оно не будет мне представлено,
– подчеркивая, что было бы недостаточно “показать, что предположение, будто Солнце находится в центре, а Земля – в небесах, достаточно”. Чтобы придать еще больше веса своему последнему утверждению, кардинал замечает, что не кто иной, как царь Соломон, который “не только говорил, вдохновляемый Богом, но и превосходил всех прочих людей мудростью и знанием человеческих наук”, писал в Книге Екклесиаста (1:5): “Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит”. Соответственно, заключает Беллармино, совершенно невероятно, чтобы Солнце на самом деле не двигалось, тем более что каждый ученый “ощущает, что Земля остается неподвижной”, и видит, “что Солнце движется”.
Ответ Беллармино Фоскарини был тщательно изучен, проанализирован и истолкован многочисленными специалистами по Галилею[135], и их мнения на этот счет занимают весь спектр – от самой высокой оценки и утверждения, что Беллармино продемонстрировал широту взглядов прогрессивного ученого, предвосхитившего релятивизм последующих столетий, до полного разгрома за проявленный узколобый консерватизм. Позднее мы вернемся к теологическим моментам, пока же подвергнем более пристальному критическому рассмотрению научные рассуждения Беллармино.
Его вводное утверждение выглядит весьма многообещающим: “…если бы имелось настоящее свидетельство того, что Солнце есть центр мира, то следовало бы с великой осторожностью приступить к объяснению Писания”. Действительно, если бы Беллармино закончил свой ответ этой фразой, то проявил бы интуитивное знание будущего руководящего принципа науки: если новые наблюдения противоречат существующим теориям, теории необходимо пересмотреть. Проблема в том, что сразу за ней он пишет текст, указывающий на то, что он считает такое свидетельство недостижимым. Беллармино приводит несколько объяснений этого ошибочного убеждения, все откровенно антинаучные. Для начала он утверждает, что “соблюдение видимости благопристойности” в астрономии не представляет собой доказательства движения Земли. Даже это, на первый взгляд убедительное, замечание идет вразрез с подлинным научным мышлением. Если две разные теории объясняют все наблюдаемые факты одинаково хорошо, ученым следует отдать предпочтение, хотя бы в предварительном порядке, более простой из них. После открытий Галилея такой процесс, безусловно, сделал бы предпочитаемой теорию Коперника, а не Птолемея, за что все время и выступал Галилей. Конечно, для решающей проверки потребовалось бы найти прямое доказательство движения Земли или получить предсказания двух теорий, которые затем можно было бы проверить наблюдениями или экспериментами. Напротив, Беллармино предпочел держаться излюбленной теории церковников.
