поговорить и позднее.
— Товарищ лейтенант госбезопасности, — обратился к ней Гришка. — Мне бы оружие сдать.
— Не боишься опасности? — удивилась женщина, разглядывая мальчика, становившегося просто пацаном.
— Мы на своей земле, война закончилась, — ответил ей товарищ старшина. — Теперь только жить.
— Сделаем так, — задумчиво проговорила товарищ лейтенант госбезопасности. — Мы его запрем в железный ящик у тебя в квартире, на всякий случай.
— Согласен, — с уважением посмотрел на нее мальчишка, сразу же куда-то умчавшийся. Хотя, понятно, куда — катать свою Гермиону на качелях. Ну и Аленушку, конечно, как же без нее-то?
А лейтенант Роднина отправилась разговаривать с Верой, ибо грусть в глазах женщины навевала не самые простые мысли. Однако понаблюдав за рыжеволосой женщиной, Саша отправилась разговаривать с Александром Тихомировым, ветераном издательства «Красная Звезда». Лейтенант, как ей казалось, понимала, что происходит с Веркой, а так как они все были магами, то уравнять возрасты большой проблемой не было, если, конечно, речь была именно об этом.
— Александр Викторович, разрешите с вами поговорить? — поинтересовалась товарищ лейтенант.
— Говорите, товарищ офицер, — улыбнулся дотоле грустивший мужчина. Что-то не давало ему покоя, что-то необычное, как будто память всколыхнулась.
— Я хотела спросить, как вы относитесь к Вере, — Саша была серьезна, понимая, что надо бы дать объясниться этим двоим, но времени особо не было — скоро им возвращаться в Ленинград.
— А какого… — начал тезка лейтенанта, но потом задумался. — Вам же честный ответ нужен?
— Желательно, — кивнула женщина. — Даже очень желательно.
— Тоненькая девчонка тянула меня по лесам, уговаривала потерпеть… — вспомнил товарищ Тихомиров. — Где-то находила ягоды, даже хлеб, двадцать километров, под огнем, под бомбами… Тогда я ее полюбил и, кажется, люблю до сих пор.
— Пройдемте, товарищ, — Сашка поняла, что не ошиблась, потому препроводила ветерана-корреспондента туда, где молчаливо плакала на берегу озера Верка. — И чтоб объяснились! — прикрикнула лейтенант на ошарашенно смотревших на нее людей, добавив что-то про баранов не по-русски.
От такого подхода Верка замерла, во все глаза глядя на Сашку… Того, кто снился ей еще тогда, иногда приходя в сны и сейчас. Тот самый Сашка, закрывший ее собой от осколков в самом конце. Тот самый, кого она полюбила, лишь взглянув в серые глаза. Женщина вспомнила Гришку и Гермиону, их счастье, их готовность и заговорила:
— Я взглянула в твои глаза, и сразу же будто исчезло для меня все, — не замечая, как по лицу струятся слезы, женщина всхлипнула. — Как будто ни войны, ни бомб, ничего, только ты… Можно я… Ну, иногда… Встречаться… — столько было надежды в голосе Верки, что Саша Тихомиров просто не выдержал, шагнув вперед и обняв рыжую женщину.
— Я люблю тебя, — шепнул мужчина ей на ухо, отчего Вера просто расплакалась. На такое признание она и не надеялась.
— Сашка… Сашка… — только шептала она, будто боясь поверить в такое чудо, а Тихомиров понимал, что отныне они вместе. Отныне и навсегда.
***
— А у мамы хахаль, — сообщила Аленка Гришке как-то вечером, задорно при этом улыбаясь.
— Где она здесь-то хахаля нашла? — удивился товарищ старшина. — Тут же…
— Они друг друга еще там полюбили, — улыбка сбежала со ставшего задумчивым лица девочки. — В сорок первом.
— А, ну тогда это не хахаль, — махнул рукой старшина, отлично понимая, что именно случилось. Сколько таких историй было — не счесть.
— А кто? — удивилась Аленушка.
— Наш новый папа, скорее всего, спи давай, — ответил ей Гришка, обнял спящую Гермиону посильнее и закрыл глаза. Успокоившаяся сестренка улеглась с другой стороны, мечтая о том времени, когда они будут гулять с мамой и папой.
Глава 24
Полностью отпустившие прошлое, по мнению специалистов, дети входили в новый для себя класс. Первое сентября запомнилось торжественной линейкой, на которую Гришка ордена решил не надевать, а в планках на его груди разбирались взрослые, дети же посчитали просто украшением. Три Славы, «за БЗ», Отвага, немецкий тоже, ранения, все отразилось в планках на груди мальчика. На линейке были, в том числе и понимавшие люди, но они промолчали, глядя на то, как трое детей обнимаются со взрослыми, среди которых была и офицер госбезопасности. Итак… Новый класс встретил внимательными взглядами, в которых, впрочем, не было враждебности, скорее, интерес.
Аленка чувствовала робость, ведь такого в ее жизни раньше не было, Гермиона просто держалась за своего Гришку, смотревшего открыто и прямо. Как-то все обернется? Тем не менее старшина Тихомиров не чувствовал себя на войне, как не чувствовал и опасности. Смело пройдя к первому от двери столу, который почему-то не был занят, Гришка уселся так, чтобы прикрыть Гермиону, в случае чего. Аленушка уселась сразу же за ним.
— Здравствуйте, товарищи, — привычно поздоровался товарищ старшина, вспоминая о том, как их готовили к школе. В кармане лежал порт-ключ, на случай любых осложнений, ибо мальчик привык к тому, что осложнения могут быть, а бить детей считал неправильным.
— Здравствуйте, — ошарашенно ответила какая-то девочка, отметив маленькие, почти незаметные, значки «УБД» на школьной форме всех троих.
— Наша фамилия — Тихомировы, — проинформировал всех Гришка, вспоминая шумную и какую-то очень волшебную Веркину свадьбу, после которой у них всех изменилась фамилия, даже у Гермионы, что оказалось весьма логичным. Непросто было объяснить государственному регистратору, что кудрявая девочка — не сестра, а жена старшины, но госбезопасность справилась. — Григорий, Гермиона, Алена, — представил он себя и девочек, в последний момент вспомнив, что начинать нужно точно не с мальчиков, но было уже поздно.
— Лена Пяткова, — представилась поздоровавшаяся девочка, во все глаза глядя на Гришку. Что-то было необычное в том, как на мальчике сидела форма. Девочка задумалась, в следующее мгновение поняв — школьная форма была не просто подогнана по фигуре пацана, но и выглядела на нем так, как будто Гриша в ней родился. Папа Лены был военным, поэтому она это очень хорошо видела.
— Виктор Чекрыжин, — представился высокий светловолосый мальчик, подойдя к парте, за которой сидела Аленушка. — Разрешите присесть рядом
