буквальной фонтанировала энергией. Ее муж сидел невозмутимо, Галкины родители смотрели виновато – у них не было заведено принимать решения за других, да и сами они спасовали перед давлением.
Наконец-то Галя заметила, что с мужем что-то не так, и перевела разговор на детей. Тут то будущие бабушки забыли обо всем – как шевелятся, чего хочется. Мужчины понятливо ретировались на балкон.
Дмитрий Михайлович тоже заподозрил что-то, и прищуриваясь, начал свои расспросы:
– А далёко доча ездила в командировку? А чего это ты за ней сорвался, если все хорошо? – Взгляд был понимающим, и врать людям, когда они это знают, было невыносимо.
–Так, отцы. Ничего я вам не расскажу, все потом. Но скорее всего, нам придется уехать. Навсегда.
– Дела-а-а, – старики переглянулись, – а про твое появление в УЗИ кабинете значит не бабьи байки?
– Не байки, но это секретная информация. Ничего не могу вам сказать.
Отец Мишки, бывший буровой мастер, суровый и молчаливый, только похлопал его по плечу.
– Ну, нам то доверять можно, – ерепенился тесть, – мы свои и никому не скажем.
– Не пуржи, Михалыч. Можно будет, скажут. Вы только тайком не исчезайте, матерей пожалейте.
Семейный вечер тянулся долго, но после одиннадцати все же деды стали собираться. Серьезный разговор с Галиной пришлось отложить на утро.
Рассказав о перспективах обучения в академии, служебной квартире и жизни в закрытом городе, он ждал слез, криков, сожалений. Реакция Галины стала для него полной неожиданностью. Она выслушала молча, и только обреченно добавила:
– Начиналось все как комедия, как веселый квест. Помнишь, как мы по Крыму бегали? Беззаботные и глупые, думали одна проблема – пацаны нам мешают. Я, еще когда меня похитили, я поняла, что квест превращается в фильм ужасов. Скажи мне, обещай, что мы не превратим нашу жизнь в вечный фильм ужасов? Я не хочу боятся за тебя, за себя, за детей.
– Если это будет зависеть от меня, то я из шкуры вылезу, но сделаю нашу жизнь спокойной и радостной. Пойми, пока мы не властны над собой. И боюсь, свободы нам уже не увидеть.
Второй визит был дружеским – всем участникам событий хотелось услышать детали. Виктор, не подозревавший, что его жена неделю следила за наркобароном в Новосибе, чуть не подавился виски. Когда они пошли с Мишкой курить на балкон, он, затянувшись, сказал:
– Завидую я тебе. Твоя теперь беременная, года на три ты будешь жить спокойно. А мне седых волос сегодня прибавилось. Страшно представить, что бы было, если бы их засекли!
– Как я понял, за домом следили не только они. Гб-шники бы вытащили. Но поздравить тебя не могу, твоя заноза, хуже моей телепортаторши.
– Я в курсе. Ты ее последнюю работу видел? Откопала такие хищения в ТСЖ, уже прокуратура ряд дел открыла. Эти дельцы уже обещали оторвать ей голову, теперь хожу как в тылу врага – все время вычисляю, где можно снайпера поставить.
Счастливая Верка, не подозревая о мыслях своего мужчины, прибежала и утащила их за стол.
Глава 24
Проблема отъезда нависала над молодоженами – они думали, что сказать родителям, понемногу собирали вещи, но необходимость отъезда, давила на них, настроение было путаным и печальным. Галина решила, что им нужно срочно развеяться и куда-нибудь выйти в люди. Верка с Виктором не смогли составить им компанию – она опять вела журналистское расследование, в этот раз в сфере усыновления детей. Сегодня она должна была передать крупную взятку, а Виктор и спецслужбы, как всегда, обеспечивали ее безопасность.
Желание развеяться привело их в любимое кафе Заповедные просторы, с приличной кухней, носящей небольшой охотничий налет – многие блюда включали оленину, козлятину, даже был салат с дикой птицей, как заявлялось в меню – с глухарем, брусникой и орешками.
Там то они и разругались вдрызг, причем неожиданно для себя самих. Юная блондинка, с длинными ногами и волосами, с губками и грудью из свежайшего силикона, в ярко-красном облегающем мини-платье, начала вешаться на Михаила на танцполе. Увидев, что Галка нервничает, девица удвоила старания, хихикая и моргая искусственными ресницами, полезла с поцелуями. А как Галке не нервничать? Вель эта барби, как раз во вкусе мужа, судя по фото его Лики, и Вероники-одноклассницы.
Миша, по мнению жены, отбивался недостаточно активно, а отталкивая ее, вообще коснулся выдающейся груди. Миша не смог доказать свою невиновность, назвал Галину истеричкой и ревнивицей, она его – наглым изменником, извращенцем и вообще – самонадеянным типом, решающим за нее судьбу.
Танцы и еда были забыты – вызвали такси, приехали домой и продолжили упоенно ругаться. Оба были на взводе, он выпил вина, у нее плясали гормоны, потому обвинения сыпались с обоих сторон все более жесткие.
– Ты стоял там на танцполе, как лох! А эта силиконовая барби тебя просто облизывала! Мог бы и уйти, а не хлопать доверчиво глазами!
– Да, я должен был ударить постороннюю девушку, чтоб ты не волновалась!
– Да какая девушка, она же кукла силиконовая! А ты лох доверчивый, думаешь случайно она упала именно в твои объятия!
– Да, я значит лох! А ты – нет, хотя это именно ты, как глупая и доверчивая лохушка, сама села в машину похитителей!
– Ах так! Может я сама себя похитила, а ты бедный пострадал!
– Все, я ухожу. Ты успокоишься, и мы поговорим завтра! – Михаил одел куртку, и вышел, хлопнув дверью.
Разъярённая Галина, стояла в прихожей со слезами. Но, плакать ей надоело быстро. Мысленно костеря мужа, «зараза, урод, к ней поди пошел, ага, уйдешь ты от меня, как же!», женщина, уперев руки в бок, встала в позу «а мне пофиг, где у тебя тюбетейка» и топнув ногой, рявкнула:
– Ёкарный бабай! – Михаила тут же принесло обратно, но это его еще больше разозлило.
– Ах так! Тогда я совсем уйду, и не вернусь! – он опять хлопнул дверью.
Выждав пяток минут, его жена повторила маневр. Миша опять появился, обошел ее вокруг, посмотрел с упреком в глаза. Но дверью хлопать не стал и ушел молча.
Через пять минут Галя, снова топнув ногой, вызвала его назад. В четвертый раз он перед уходом попробовал поговорить. Но у Галки, что говорится, упало забрало, кровь и слезы кипели, срывая крышку чайника. А вдруг правда уйдет! У них скоро будет трое детей – о чем Галка даже боялась думать!
Убеждая ее, что им обоим надо успокоиться, Миша тихо вышел из дома. Дойти успел до лифта – и вот он опять дома.
– Хорошо, твоя взяла. Я
