закрыл свою дверь, девчонка бросилась на меня с кулаками.
Кричала, что я придурок, что она жалеет, что связалась со мной и рада, что не подписала чертов контракт, потому что после данной выходки не собирается оставаться в моём доме ни минуты. И что на этот раз заберет деньги, как плату за моральный ущерб.
– Закончила?
Волосы Никки растрепались, грудь часто вздымалась, а счастливая футболка Вудби задралась, вновь возбуждая во мне желание сорвать её и выбросить в окно. А затем проехаться по ней колесами.
– Нет! Я ненавижу тебя!
– За то, что я пытаюсь тебя защитить?
– Защитить? ― ухмыльнулась она. ― От кого? От Сейджа?
– От ублюдка Вудби.
Никки резко повернула ко мне своё раскрасневшееся лицо.
– Это ваши дела, ― процедила она, ― у меня своя жизнь. И своя голова на плечах.
– По―видимому, не совсем ясная.
– Повторюсь ― тебя это НЕ касается!
– Касается до тех пор, пока ты живешь в моём доме.
– Больше не живу! ― выпалила она. ― Ты довозишь меня, я собираю вещи и съезжаю. С меня хватит. Я на весь это Голливуд не подписывалась.
Понял, что, если не успокоюсь, потеряю Никки раз и навсегда.
Поэтому собрал в кулак всю свою гордость и произнес:
– Прости. Я был не прав.
– Неужели?
– В том, что наорал на тебя. ― пояснил я. ― Но не в том, что касается Вудби. В этом я был прав.
– А я уж понадеялась, ― усмехнулась она.
– Никки… ты многого не знаешь.
– Ваши разборки меня не касаются.
– Это не только НАШИ разборки. Это Вудби. Дело в нём. Понимаешь?
– Нет. И не уверена, что хочу.
Вновь стиснул зубы. Пальцы до одури вжались в кожу руля.
Понял, что нам обоим нужно время, чтобы выдохнуть, поэтому молчал, пытаясь контролировать свои мысли и всё ещё дикое желание сорвать с Никки футболку.
Когда тишина стала больше напрягать, чем помогать, послал её в ад:
– От тебя ромом тащит.
– А от тебя Ванессой, ― зло выпалила она, и это вышло так мило, что я усмехнулся.
– Ревнуешь?
– Меня просто тошнит от мужиков, которые мозгов лишаются сразу, как красивая девчонка манит их пальчиком.
– Считаешь Ванессу красивой?
Никки резко повернулась.
– Ты серьезно только это услышал? ― я промолчал, пытаясь сдержать очередную улыбку. ― Да, она красивая. И умеет этим пользоваться. Я всегда смотрю на всё трезво.
Никки отвернулась к окну, а я выкрутил руль, сворачивая на нашу улицу.
– Ванесса сама меня поцеловала. Я этого не хотел.
– Это не моё дело, ― отрезала она, ― можешь целоваться, с кем хочешь. Меня это абсолютно не задевает.
– Уверена? Потому что сегодня мне показалось, что это не так.
– Тебе показалось.
– Никки…
– Мак, прошу, ― перебила меня она, ― я не собираюсь это обсуждать.
Решил не спорить, поэтому остаток пути мы ехали молча.
Когда я припарковался возле дома, Никки выскочила из машины и понеслась к двери. Я выдохнул, выключил зажигание, в который раз мысленно отметив, что с этой девчонкой ещё ни раз хлебну проблем. А затем, приняв это, вышел следом.
Поставил мустанг на сигналку и поднял глаза.
Сложив руки на груди, Никки стояла у входа.
– Мои ключи остались у Сейджа. Открывай уже. Я спать хочу.
Усмехнулся, подумав, что, возможно, мог бы немного позабавиться, но затем решил, что после всего произошедшего терпение Никки лучше было не испытывать. Заранее понимал, что мои шутки могли закончится её истерикой. Психанула бы, ушла и ни на секунду не задумалась. В одной футболке, без документов, без мобильного, без денег.
Просто потому что это была Никки.
Девушка, которая сначала делает, а потом думает.
Повернул ключ в замке и впустил сумасшедшую художницу в дом.
Баффи встретила нас громким радостным лаем, а затем прыгнула на Никки, и та, словно ни в чём не бывало, почесала её за ушком. Спрыгнув, собака посмотрела на меня.
– Нет. Даже не думай.
Как ни странно ― поняла с первого раза.
Развернулась и так же радостно побежала за Никки на кухню.
Мы не виделись и не говорили весь день. Пока я был в душе, Никки успела сделать себе кофе, убраться на островке и подняться наверх. Она просидела там до самого моего ухода, а я решил, что не стану её беспокоить и сосредоточусь на предстоящей игре.
Когда вышел на поле, думал, что полностью готов.
Но после упущенного мяча и двух штрафных понял, что это не так.
– Соберитесь, парни! Сегодня нам нужна победа!
Это должен был говорить я. Как капитан, как наставник, как лидер.
Но вместо меня всех подбадривал и направлял Техас.
Потому что Я не мог.
– В норме?
– Да.
– Уверен?
– Уверен.
Солгал. И, если Техас не был идиотом ― а он им не был ― он это понял.
Мы вывозили матч как могли. Точнее вывозили парни, а я все их старания бросал псу под хвост. Пытался, но всё никак не мог сосредоточиться. До сих пор бесился на Вудби и руки чесались, как хотелось набить придурку морду. Держался из последних сил и только потому, что понимал ― слишком многое стояло на кону.
– Дьяволы выдали слишком мощный старт, ― в перерыве заметил Техас, на лету поймав бутылку, ― и это дерьмово. Потому что, когда команда, которая не считается фаворитом, выдает такой старт, это значит, что исход может быть любым. И не очень хорошим для нас.
– Собраться нужно, а мы играем, как бабы, ― Вудби стукнул рукой по трибуне, ― Мак! Какого хрена ты не тянешь?
– Отвали.
– Оставь свои проблемы ТАМ, ― указал он за арену, ― здесь ― только регби, ясно?
– Я же сказал ― отвали.
– Так бесит, что я твоё взял, да?
Я дернулся в сторону Вудби, но Техас вовремя меня остановил.
– Эй, хватит! Вы совсем охренели? У нас Кубок на носу, а вы своё эго тешите!
Я скрипнул зубами и грубо стряхнул с себя руку Техаса.
– Ему это скажи.
– Я вам обоим говорю. Если игру просрете, всё кончено будет, не доходит до вас? Извилинами своими пошевелите. Есть они у вас, нет?
– Нормально всё.
– Уверены? А то может на скамью вас посадить? Отдохнете.
Я бросил на друга недовольный взгляд, но тот даже бровью не повел. Собрал команду, объяснил стратегию, прочистил мозги, а затем выгнал нас на поле.
Игра была сложная. Обе зачетки долгое время оставались неприступными, а единственным результативным действием стал штрафной. И выбивали его не мы.
– Давай―давай―давай! Тащи мяч! Тащи мяч!
Аврора отдал пас, и Техас занес попытку.
Но
