Через неделю после выписки из больницы Джорджтаунского университета я вернулась туда же, в амбулаторное отделение, чтобы пройти курс лучевой терапии. Врачи собирались облучить около пятнадцати опухолей. Некоторые из них возникли недавно, поэтому не подвергались воздействию радиации до того, как я приняла участие в клиническом исследовании. Только две самые маленькие опухоли, чей размер не позволял как следует «прицелиться», решили пока не трогать.
Впервые мне предстояло лечение с помощью киберножа – на аппарате CyberKnife. В отличие от стереотаксической радиохирургии, с которой я столкнулась в марте после операции в больнице Бригама, эта роботизированная хирургическая система работает почти без участия человека. Как и тогда, в марте, меня привязали к каталке, а голову зафиксировали маской из пластиковой сетки, сделанной специально по моим меркам. Аппарат CyberKnife напичкан сложнейшим программным обеспечением, во время операции он, не переставая, делает компьютерную томографию мозга, которая определяет положение даже самых маленьких опухолей и реагирует на мельчайшие движения головы. Мощный рентген-аппарат, установленной на роботизированной «руке», с разных углов посылает в опухоли лучи высоких доз радиации. Несмотря на название, эта процедура абсолютно безболезненна и не требует надрезов. Но главное преимущество киберножа заключается в том, что облучению подвергаются только опухоли, а здоровые ткани остаются незатронутыми. Как и в стереотаксической хирургии, для успеха этой операции крайне важна слаженная работа и точные расчеты целой команды физиков (таких как моя сестра Мария Черминска, которая работает медицинским физиком в Бостоне), радиоонкологов (как доктор Коллинз из Джорджтаунской больницы и доктор Айзер из больницы Бригама) и дозиметристов, которые определяют дозы радиации и оптимальные траектории лучей для того, чтобы не задеть здоровые ткани.
Пока кибернож уничтожал опухоли, я, стараясь не шевелиться, лежала в полутемной комнате и смотрела в потолок. Мои мыcли улетали далеко, в них я бродила среди лугов и лесов, ярко светило солнце, а по небу скользили воображаемые воздушные змеи. Я сочиняла стихи на польском о том, как раны в моем мозге покрываются зеленой травой и цветущими фиалками, а вся горечь последних дней медленно растворяется в лесу.
ОБЛУЧЕНИЕ МОЗГА
Моя израненная голова – вся в темных пятнах,
Как зимний газон, в следах от цветочных горшков,
которые занесли внутрь.
Из этой черной земли, как из клумбы, прорастают цветы.
Зеленая трава, одуванчики и фиалки разгоняют мрак.
Капли тихой печали падают на мой воспаленный мозг.
Эта живительная влага веселит душу и смягчает боль,
Ну и что, что голова теперь цветет и колосится.
Ей смешно,
Она хихикает и улыбается,
Хохочет и мечтает,
Потому что все еще жива.
Наконец процедура окончилась, и я могла отправляться домой. У меня все затекло, я очень устала, но испытывала облегчение – еще одна миссия в войне за мою жизнь завершилась. В ближайшее время оставалось только ждать и надеяться.
Весь следующий день я отдыхала. Вокруг были муж и дети – Витек с Шайенн тоже приехали, – и я была почти так же счастлива, как раньше, когда все было хорошо.
На второе утро после процедуры я проснулась очень рано, чувствуя себя здоровой и сильной, как будто кто-то взял и стер последние несколько недель, за которые нам столько пришлось пережить. Стоял прекрасный летний день, и я предложила немного потренироваться в лесу в нашем любимом парке Принца Уильяма. Эта огромная территория с километрами пешеходных дорожек была обустроена во время Великой депрессии безработными, нанятыми Управлением промышленно-строительных работ общественного назначения.
В то время Витек, Шайенн и Кася готовились к соревнованию по триатлону. После поставленного в январе диагноза мне пришлось забросить тренировки, хотя, несмотря ни на что, спортом я заниматься не прекратила. Почти каждый день, вне зависимости от состояния, я бегала, ходила пешком, плавала или ездила на велосипеде. В тот день, как и всегда, я была только рада любой физической активности. Ходила я теперь гораздо медленнее, но прогулка в лесу даже в таком темпе очень успокаивала. Вокруг были мои близкие, и я подумала, что это – прекрасная возможность ненадолго забыть о врачах и больничных палатах. Мне как воздух нужна была эта прогулка. Так хотелось снова почувствовать себя нормальной!
Через парк по холмам петляет круговая асфальтированная дорожка длиной около двенадцати километров. Готовясь к соревнованию по триатлону, я делала по ней четыре-пять кругов на велосипеде, а потом еще разок бегом. Но меня только что выписали из больницы с отеком мозга, к тому же всего два дня назад я прошла лучевую терапию, поэтому решила не напрягаться. Я собралась пройти всего один круг пешком.
– Ты уверена? – обеспокоенно спросил Мирек.
На протяжении всей совместной жизни мы постоянно заботились друг о друге, но с тех пор, как я заболела, Мирек просто помешался на моем здоровье.
– Я в порядке, – заверила я его, – в полном порядке.
Мирек погрузил их с Касей велосипеды в «Тойоту», и мы выехали. Витек и Шайенн ехали следом на своей машине. Когда мы добрались до маленькой парковки, которой обычно пользуемся, было уже жарко. Мы договорились, что после тренировки встретимся у машин и закатим пикник в парке. Пока мы всей толпой шли к дорожке, каждый вызвался присматривать за мной во время этой прогулки.
Витек, Шайенн и Кася сели на велосипеды и уехали. Мирек чмокнул меня в щеку, обнял и укатил следом за ними.
Я вышла на дорожку и пошла вперед, шагая широко и уверенно, задавая себе темп взмахами рук. Запахи леса, чириканье птиц, ветер, играющий в верхушках деревьев, – все это наполняло меня радостью. Я была свободна и с наслаждением вдыхала ароматный воздух.
Примерно через час я вышла к большой поляне, сплошь покрытой лисичками. Вся наша семья обожает эти мясистые золотистые грибы за их пряный запах и вкус. Они напоминают нам о Польше, где росли повсюду, а мы собирали их в лесу вокруг дачи или в пригородах Варшавы. Обычно мы готовим их с разными соусами или просто обжариваем в оливковом масле и едим с омлетом.
Целая поляна лисичек привела меня в восторг, и я захотела собрать как можно больше. Но у меня с собой не было никакой сумки, так что я продолжила шагать вперед. Вскоре навстречу выехал Мирек.
– Я недавно прошла мимо большой поляны с личиками, – сказала я. – Может, доедешь до машины, возьмешь пакет и соберешь немного? Сделаем с ними омлет на завтрак.
Мирек поехал к парковке, а я пошла дальше. Еще через полтора часа, пройдя весь круг быстрым шагом, я вернулась к машинам.
Два с половиной часа назад я была полна сил, сейчас же так вымоталась – и физически, и эмоционально, будто пробежала марафон. Мне нужно было срочно поесть и отдохнуть.
