колонны. Пленные же друг друга не выдавали. Так и не удалось мне убежать. Боязливая женщина оказалась. Больше я не пытался выскакивать из колонны. Да и вообще больше никому не пришлось убежать.
Колонна было остановлена на одной из улиц. Вскоре прибыл дополнительный конвой, около двадцати солдат. Теперь уже все, даже и пытаться не стоит. Через каждые 5-6 шагов шел конвойный с автоматов на изготовке. Под усиленным конвоем колонна пленных прошла по нескольким улицам и остановилась недалеко от больших двухстворчатых ворот, кажется железных. В обе стороны от ворот тянулась высокая каменная стена, поверх которой тянулось несколько рядов колючей проволоки, а на углах этой стены возвышались деревянные вышки. Все это пришлось окинуть взглядом, когда нас подогнали к этому месту, и колонна была остановлена. Да, ворота, кажется, были железные. Или может только обиты железом. У ворот была проходная. К колонне подошло несколько немецких офицеров. Спустя некоторое время, к самой колонне подошел высокий ростом немецкий офицер и на чисто русском языке приказал всему офицерскому составу выйти вперед и построиться по пять, а за офицерами строиться всем остальным. Когда построение было закончено, начался подсчет. Считали несколько раз. Начальник конвоя что-то объяснял этому офицеру, тыча пальцем в записную книжку. Наверное, объясняет, куда девалось так много пленных из вверенной ему колонны. А пленных пригнали действительно не более половины. Некоторых расстреляли, но большинство все же разбежались.
Часовой открыл большие железные ворота. Когда прошла колонна, ворота снова закрылись. Ну вот, теперь уже все… Не выскочишь и не убежишь отсюда. Территория лагеря была не особенно большая. Тут находилось несколько построек больших и малых, а сама территория лагеря вся была изгорожена колючей проволокой на отдельные клетки разных размеров. Лагерь был окружен со всех сторон высокой стеной, где каменной, а где деревянной. Поверх стены на всем протяжении несколько рядов колючей проволоки, по которой пущен электрический ток. На каждом углу была вышка. На вышке находился часовой и выглядывал угрожающе ствол пулемета.
Из этого мешочка, наверное, не выползешь. Здесь, пожалуй, и умирать будем…Разговорчики были невеселые. Но вот кто-то из офицеров сказал: «Выше голову, ребята! Зачем прежде времени умирать? Поживем – увидим. Что вы так сильно напугались высоких стен да вышек? Можно убежать и отсюда. Раньше революционеры и не из таких тюрем бежали! Повыше стены-то были. Основное – надо держаться друг за друга!».
Весь офицерский состав загнали в низкое каменное помещение. В большой комнате, куда нас загнали, немец объявил, что сейчас будет устроена баня, поэтому надо всем раздеться и все вещи сдать в дезкамеру, тут же в бане. По правде сказать, многие тогда струхнули. Что-то было подозрительно. Разденешься, сдашь вещи, а потом вместо бани угадаешь в какую-нибудь душегубку. Немцы, они ведь на любую пакость способные. Никто из пленных не раздевался, тогда этот немец сходил за офицером. Пришел офицер и строго приказал всем пройти санобработку, а те, кто откажется, будут жить на улице в клетках из колючей проволоки. Несколько пленных офицеров начали раздеваться, один из них крикнул: «А, мать его за ногу, пойдем в баню. Будь, что будет». Следом за ними начали раздеваться остальные. Немцы строго следили, чтобы каждый сдавал свои вещи в дезкамеру. Когда все разделись и сдали вещи в дезкамеру, приказали пройти в следующее помещение.
К нашему удивлению, это была самая настоящая баня городского типа. Воды было вдоволь и даже жарко. Даже мыло было, только не настоящее, не поймешь из чего оно, или из глины, или из песка. А шут с ним, с мылом. Самое основное это помыться. Странно…В лагере, и такая баня? «Ничего тут странного нет. До войны здесь, кажется, была тюрьма. А для заключенных баня нужна? Нужна. В городскую баню их не гоняли, они мылись здесь, на месте. И вот теперь и нам пригодилась эта банька»,– сказал седоголовый пленный офицер.
Когда выходили из бани получали прожаренное обмундирование. После того, как все оделись, нас погнали к одноэтажному корпусу. В комнатах, вернее сказать в камерах этого корпуса, мы разместились по своему усмотрению. В каждой небольшой камере размещалось по 20-30 человек. В камере, в которую я попал, разместилось человек 20. Тут же кроме нас находилась не одна сотня пленных офицеров. В каждой камере двухъярусные нары для спанья. Старшего по камере выбирали сами пленные. Мы в своей камере избрали старшим капитана Леонидова Петра Ивановича. Он и годами-то нас всех был старше. Родом он с Дальнего Востока. А чтоб поточнее, этого не знаю. Знаю, что из тайги откуда-то.
Утром следующего дня началось всеобщее построение. Много тут оказалось нашего брата. Не одна тысяча. Собралась тут и вся администрация лагеря. Началась пертурбация. Комендант лагеря приказал всем пленным украинцам выходить из строя и строиться в отдельную колонну. Таких оказалось очень много. Затем приказали пленным кавказцам и среднеазиатам тоже выходить из строя и строиться отдельно. Офицерскому составу пертурбацию такую не делали. Всем этим, которые построились отдельно, объявили, что они будут жить в отдельных корпусах изолированно от русских.
Далее приказали выйти из строя всем евреям, в том числе и офицерам- евреям, если только таковые есть. Строго предупредили, что если кто не выйдет, то будет строго наказан. Боясь угроз, несколько евреев вышли из строя, но немцам показалось, что вышло очень мало, и они с помощью полицаев начали искать сами. Всех похожих на евреев выводили из строя и устраивали проверку. Если оказывался не еврей, то разрешали снова становиться в строй. Но среди такой массы народа не так-то просто выявить всех евреев.
Потом объявили пленным, что кто выдаст евреев, тому дадут много марок и сигарет. К сожалению, такие нашлись. И ничего тут нет удивительного, ведь пленных здесь не одна тысяча. Так что, среди такой массы народа находилось много разной сволочи. Среди пленных офицерского состава тоже искали евреев, но не нашли. А они были. Среди офицерской массы предателей не оказалось. Их сигаретами и марками не купить не пришлось. На этом же построении объявили, что с сегодняшнего дня вновь прибывшим пленным будут выдавать 2 раза в сутки горячую пищу и 300 граммов хлеба. «И это даже много. В Советском Союзе немецкие военнопленные получают хлеба много меньше»,– сказал немецкий офицер. Потребовали соблюдать порядок в лагере. Тот, кто будет нарушать порядок, будет строго наказан. Тот, кто будет отказываться от работы, тоже будет строго наказан. Все больные могут обращаться в медицинский пункт, который находится при лагере. Во всем подчиняться и
