и медведь. И вместе с ними ринулись в рукопашную лещане во главе с Ясенем (стрелять в такую свалку было опасно для своих, а оставаться в стороне они не желали). Смятые общим напором, троглодиты не смогли оказать серьезного сопротивления, были рассеяны и в каких-нибудь четверть часа истреблены все до единого. Последняя группа из нескольких солдат, среди которых находился и троглодан Тхаш, была прижата к лесу и безжалостно расстреляна лучниками.
Дорогой ценой далась эта победа: четверо кабанов, двое волков и двое лещан остались на окровавленной земле, и еще пятеро были ранены, в их числе Ясень. Погиб, прикрывая Весняну, застенчивый и тихий Иванко, если бы не он, жизнью заплатила бы девушка за свою месть. И Авдей поплатился за свою безрассудную храбрость, когда оказался один против троих троглодитов: битва развела его с братом, он с двумя волками бросился за убегающим Тхашем и попал в ловушку опытного врага. У него была возможность отступить, когда один волк свалился с разрубленным хребтом, а другой кубарем покатился по земле, но он не захотел, заколол одного троглодита и ранил самого троглодана, а потом его сбили ударом топора. Жизнь его была короткой, а смерть быстрой как молния, и долго плакал над ним брат Авгей, оставшийся невредимым.
Погребальный костер (еще один!) выбрасывал дым в вечернее небо, солнце зашло, и лес наполнился чернотой. Лещане перевязывали раны и собирали трапезу – ужин после раннего завтрака. Полыхали костры у подножия кургана, балуя теплом озябшую землю, они были поменьше и веселее погребального. Люди задумчиво ели, глядя в огонь. Рядом с лешим лежали волки: волчица была ранена, ей перевязали лапу, а волк остался из-за нее. Их волчата погибли. Ожидать ночного нападения троглодитов не стоило. В дубах затаились бдительные дозорные – совы, на них можно было положиться. Прошло еще с полчаса, и в лесу окончательно воцарилась холодная осенняя ночь.
Глебу не спалось. Он грелся у костра, подбрасывал время от времени сухие ветки и ворошил золу. От рук и одежды пахло дымом – это запах осени. Стояла мертвая тишина, ветра не было, и сквозь голые ветви дубов пробивался свет луны. Ночное светило плыло низко над горизонтом, ему потребовалось бы полночи, чтобы взобраться выше деревьев. Мальчик неприязненно присмотрелся к луне и отметил, что она идеально круглая – этой ночью было полнолуние. Полнолуние в мертвой тишине, на мертвой поляне у древних курганов, в первую ночь после кровавой битвы, когда рядом лежат непогребенные мертвецы – при таком сочетании обязательно должно произойти что-то страшное.
Первыми беду почуяли волки. Они забеспокоились, заскулили и жались к Ясеню. Лещане, кто еще не спал, подняли головы, озираясь по сторонам. От курганов повеяло холодом, сама собой зашевелилась примятая трава, заколебалось пламя костров, будто его трепали сразу четыре ветра. В чаще послышался жуткий вой, был он не человеческий и не волчий, и в ужасе завопили недобитые троглодиты, оставленные умирать в буреломе. Лещане сбились в кучу вокруг одного костра, а другие костры разом погасли. Людям казалось, что они не одни на этой поляне, в голову лезли какие-то видения, а в свете пламени мерещилось движение страшных теней. Кто-то вскрикнул: ему почудилось, что его схватили за горло. Все встали спиной к огню с луками в руках, но стрелять было не в кого. Вдруг послышался быстро приближающийся шум: то ли ветер в ветвях, то ли шелест множества крыльев. Над поляной промчалась туча летучих мышей, они залепили людям лица, совались в рукава и за шиворот, и чтобы спастись от этой кишащей массы, люди повалились на землю. Последний костер потух. Поляну освещал только свет луны, курганы словно выросли и нависли над людьми. Волки, жалобно скуля, катались по траве, а потом начали носиться из стороны в сторону, натыкаясь на людей.
Только Ясень остался стоять, как стоял. Он воздел руки к луне и громовым голосом произнес:
– Духи тлена и гнилья, убирайтесь от меня!
На миг все замерло, летучие мыши схлынули. Все, затаив дыхание, ждали, что будет дальше. А дальше раздался смех, он доносился со всех сторон – жуткий, злобный, хриплый, беснующийся, – и ему вторили крики, стоны, вой, хруст, рычание. И, перекрывая эту адскую музыку взбунтовавшегося леса, совсем близко послышался мрачный голос:
– Ты не Хозяин! Это наша земля, наша ночь! Ты не Хозяин, у тебя нет Дара! Готовьтесь к смерти. Смерть кругом! Смерть и тьма.
Глеб лежал на земле, закрыв голову руками – ни жив, ни мертв. Страх вышиб из головы все мысли, да и о чем тут думать, если даже Ясень ничего не может поделать, не может спасти. Он чувствовал рядом только жуть, пока не услышал слова «дар». Талисман! Старобор!
И что-то заставило до смерти испуганного мальчика вскочить на ноги и с закрытыми глазами не своим голосом произнести памятное заклинание:
– Духи тлена и болот, убирайтесь от ворот! Убирайтесь! Оставьте нас в покое!
Староборов амулет раскалился докрасна, когда Глеб вынул его из-под одежды и поднял вверх, насколько позволяла тесемка.
Вокруг все затихло – так пугливое существо замирает на середине вдоха, когда ему чудится опасность.
– Дар! – торжественно и тихо произнес замогильный голос. – Дар Хозяина Старобора. Но ты не Старобор – светлый отрок из Пустого мира. Ты над нами не властен. И нам не подвластен. Идите с миром. Вам надлежит покинуть Могильную поляну до ущерба луны. А ты, отрок, слушай: в снежных степях, на Белых холмах ждет тебя смерть.
Когда стих этот голос и лещане немного оправились от страха, они спешно стали готовиться к бегству. Собрались в несколько минут – никто не хотел думать о том, что будет, если они задержатся. То один, то другой поглядывал на луну, она казалась все такой же круглой, но правый ее край уже начал чуть заметно стираться. Вслед за Ясенем лещане покинули мрачную поляну и углубились в дубняк. Едва за последним человеком сомкнулись ветки, как сзади возобновилась «чертовщина». Лишь оставив за спиной дубовый бурелом, они смогли перевести дух, а потом долго шли, пока не встретили густой еловый бор, тут и остановились на ночевку. До рассвета еще оставалось несколько часов.
Развели костер и обсели его со всех сторон. Пламя освещало изможденные постаревшие лица. Вряд ли кто-нибудь уснул бы сейчас, несмотря на усталость. Развязали котомки, чтобы перекусить и хоть этим отвлечься от тягостных мыслей. Ясень промочил горло ледяной водой из баклаги и первым нарушил долгое молчание:
– Полнолуние, а я и забыл совсем, – он покачал головой. – Кабы
