посидим спокойно. Устроим книжный клуб или что-то в этом роде.
Шэйн: М-м-м… Ты никогда не был в книжном клубе?
Джейк: У нас с братом было несколько грязных газет, которые мы пролистывали от корки до корки, когда учились в школе. Грязная версия «Спящей красавицы» с огромным количеством порки. Сойдет?
Шэйн: Лол. Не уверена.
В любом случае, не думаю, что хочу пойти сегодня в книжный клуб. Но ты можешь приехать, приготовим попкорн, посмотрим что-нибудь смешное по телевизору, не говоря ни о чем серьезном?
Или что-то в этом роде.
Джейк: Звучит идеально.
Это жутко прозвучит, если я скажу, что стою у твоего дома?
Шэйн: Вот дерьмо, так и есть.
Я тебя вижу.
Привет.
Джейк: Привет.
Хочешь, пройду по кварталу и претворюсь, что только пришел?
Шэйн: Нет. Я рада тебя видеть.
Интереснее, когда тебя преследуют, когда человек ходит за тобой по пятам.
Джейк: Я беспокоился, а не преследовал. И уйду, если ты скажешь.
Шэйн: Как насчет того, чтобы я позвонила на стойку регистрации и попросила вместо этого позвать тебя?
Джейк: Намного лучше.
Шэйн: Ладно, но сперва ответь на вопрос.
Джейк: Валяй.
Шэйн: Тебя совсем не тревожит, почему меня арестовали?
Ты пропустил это, не моргнув даже глазом.
Джейк: Сложно моргать в текстовых сообщениях.
Шэйн: ;)
Джейк: Замечание принято. Не знаю, полагаю, что это твое дело, и ты расскажешь мне об этом, когда будешь готова.
Вернее, если будешь готова.
Шэйн: Это очень… круто.
Джейк: Я не сужу людей за их прошлое.
Ты явно справилась со всем и не похожа на человека, который тайно торгует наркотиками. употребляет их или связан с террористической группировкой…
Шэйн: О Боже, нет! Ничего подобного!
Меня арестовали за протест против иммиграционной реформы, когда я училась в колледже.
Я даже не делала ничего противозаконного. Мирный протест. Вроде кто-то не получил лицензию или разрешение, что-то в этом роде. Всю нашу группу арестовали.
Джейк: Я представлял нечто подобное.
Но даже если бы и было что-то незаконное, с того момента прошло много времени. Мне не интересна Шэйн Уиллоуби десять лет назад, мне интересно, какая ты сейчас.
Шэйн: Мне тоже интересно, кто ты сейчас.
Хотя, мне бы хотелось узнать, из-за чего ты так ненавидишь полицию…
Джейк: Я не ненавижу полицию.
Шэйн: Не доверяешь? Сомневаешься в эффективности их работы?
Джейк: Если ты хочешь услышать мою историю, придется впустить меня, Принцесса. Пальцы уже мерзнут, чтобы писать сообщения.
Шэйн: Так ты мне расскажешь?
Я считала, что для тебя это закрытая тема.
Джейк: Обычно я не рассказываю об этом. Но обычно я и не прихожу домой к женщинам без приглашения. Я хочу, чтобы ты меня впустила.
И говорю не только о входной двери в твои апартаменты.
Понимаю, что и мне придется подпустить тебя ближе, верно?
Шэйн: Полагаю, да.
Ты великолепен, знаешь?
Джейк: Спасибо, ты тоже.
Я поднимаюсь, Принцесса.
Шэйн: А я начинаю готовить попкорн.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Джейк
Лифт до этажа Шэйн поднимается вечность — по крайней мере раз в десять дольше, чем в тот день, когда мы вместе были в кабине. Я пытаюсь придумать, чтобы такого сказать, но единственное, что приходит на ум: «Не облажайся, Фальконе. Не облажайся. Не облажайся, иначе пожалеешь, бл*ть, на всю оставшуюся жизнь».
Это безумие. Всего пару дней назад я был из тех мужчин, которым требовалось время, много времени, чтобы начинать испытывать чувства к женщине, не говоря уже о серьезной привязанности.
Но это было до Шэйн.
Теперь я считаю, что достаточно трех свиданий, чтобы подцепить меня на крючок. Я не подвластен эмоциям, никогда такого не было, но я и не из тех, кто будет смотреть в зубы дареному коню.
Время от времени судьба подбрасывает что-то невероятное — работу мечты, возможность, которая выпадает раз в жизни, шанс на осуществление планов и стать частью чего-то лучшего. «Рэйнджерс» никогда не были командой мечты, но моя карьера росла и развивалась лучше, чем я себе представлял. Я никогда не думал, что смогу организовать некоммерческую организацию, но день, когда я сказал «да» основанию «Риал Тайм» был одним из лучших.
Если бы завтра я умер, то гордился бы не своей хоккейной карьерой. Моей работой было помогать детям из моего района, детям, которым нужен кто-то, кто даст им повод для надежды. Я выходил из собственной зоны комфорта ради этих детей чаще, чем ради кого-то еще. Я просил денег у богачей, а когда отказывали, возвращался и просил снова. Я зашнуровал коньки на сотнях маленьких ножек и научил нескольких как завязывать их самостоятельно. Как бы то ни было, мои руки были запачканы.
Когда дело доходит до моего собственного дерьма, я всегда разыгрываю свои карты самостоятельно и сам справляюсь с неудачами. Но ради этих детей я готов выставлять себя дураком в любой день недели.
Потому что я люблю их, хоть и знаю, что не должен привязываться. Кучка детишек, нуждающиеся во мне, видящие во мне того, кто может дать им шанс вновь поверить в людей. И хотя в мои планы это не входило, теперь они стали лучшей частью меня.
Я легонько стучу костяшками пальцев в дверь Шэйн, не переставая думать о том, как схожи эти ситуации.
Мне не пришлось искать ее, честно говоря, я и понятия не имел, что такие женщины существуют, но когда нашел, все мое нутро кричало, что я буду глупцом, если ее упущу.
— Привет, — она смотрит на меня застенчиво и нежно, переминаясь с ноги на ногу. — Я рада, что ты здесь.
На ней были розовые хлопковые шорты, и растянутая футболка с длинными рукавами с изображением осьминога и подписью «Освободите Кракена!» под ним. Внизу на футболке было пятно, волосы собраны в неряшливый пучок, на лице — ни следа макияжа, лишь припухлость от слез.
Я абсолютно уверен, что Шэйн — самое прекрасное создание, которое я когда-нибудь видел.
— Я тоже рад, что сейчас здесь, — захожу внутрь, неловко держа руки по бокам. — Не возражаешь, если я тебя обниму?
— Да, конечно, — она шагает в мои объятия и прижимается лицом к моей груди. — Мне жаль, что я заплакала и убежала.
— Больше никаких извинений. Я уже говорил, что тебе не за что извиняться, — я крепче обнимаю ее, прижимаю. Комок напряжения и беспокойства в моей груди исчезает. Она здесь, с ней все хорошо, и чтобы ни случилось, мы исправим и сделаем лучше.
— И я не нашла
