Прятал от голубого неба пещеры, ущелья, каменистые карманы и своих обитателей. Найти в Центральной Колумбии, богатой на изумруды, инопланетного диверсанта из драгоценных булыжников — фантастическая затея. Но криминалисты, проведя анализ траектории перемещения, полагали, что кристаллическое создание находится где-то здесь.
— Что-то есть, генерал-майор!
Здвинский тыкал черным пальцем в северный сегмент голограммы третьего сектора. Как раз к нему и приближалась авиетка.
— Давай, посмотрим поближе.
Никита обвел крошечный фрагмент территории, над которым оранжевой точкой поднялось сообщение о находке. Развернул его пальцами, как лепестки бутона, увеличивая, растягивая картинку на все проекционное пространство. Открылась поросшая кустарником скальная ниша с двумя зависшими плазмодронами. С появлением локальной картинки цельная проекция сектора уменьшилась и передвинулась к краю.
— Ну и что же вы здесь нашли, малыши? — проговорил Ларский медленно и ласково, стараясь утихомирить собственное волнение. Они болтались над Колумбией уже три четверти часа, и это был первый сигнал о возможном обнаружении диверсанта.
Каменные уступы распирали боковины ниши, умещая короткую, ломкую поросль, усеянную розоватыми цветами. Тонкие манипуляторы плазмодронов растопырились паучьими лапами в небольшом углублении ниши и замерли. Роботы передавали изображение и ждали команды, решения человека. Ларский еще увеличил картинку, трансляции с датчиков плазмодронов пересчитывались, дополняя друг друга. Не помешал бы орбитальный микроскоп, но, увы, даже если он жив, поток информации с него перекрыли.
Группа полицейских стояла плотно, и Ларский ощущал у щеки горячее дыхание Мози.
— Это лицо. Брошенная голова мертвеца, — прошептал тот.
Ларский взглянул на молодого чернокожего офицера, казавшегося совершенно невозмутимой обсидиановой статуей еще пару минут назад. Теперь в угольных глазах светилось недоумение.
— По данным с дронов — это корунд, — сообщил Филиппе Солгадо.
Вот кто занимался делом — вчитывался в строки поступающих данных, а не таращился на необъяснимую находку. Главному криминалисту следовало бы остаться на ZD, не рисковать своей экспертной шкурой. Но элегантный и чуть самовлюбленный бразилец, по всей видимости, питал слабость к первым ролям и к первым рядам.
— Это понятно, — раздраженно сказал Ларский. — Вы же говорили, что настроили дроны на обнаружение корундовых структур.
— Так, это наш объект, генерал-майор?
Запрокинутое, искаженное страданием лицо без шеи и туловища выросло прямо на каменном уступе. Васильковые губы с одной стороны затянули пятна мха. Проступали и на лбу, и на щеках, превращали странную конструкцию в древний, случайно сохранившийся артефакт. Драгоценный саркофаг. Инопланетная тварь, конечно, способна маскироваться, но чтобы так причудливо и по-человечески?
Безумие довершали непрозрачные ветви каменных лиан. Они тянулись с уступов ниши и падали на лицо, орошённое кое-где мелкими кристаллами слез.
— Это наш объект? — повторил вопрос Здвински.
— Не думаю, — пробормотал Ларский.
— Если это изображение дело человеческих рук, то почему в таком странном месте?
— И почему корунд? Колумбия — место изумрудов.
— Это не наш объект, — твердо сказал Ларский, хотя не был до конца уверен. — Двинемся дальше, но оставим наблюдение.
— Почему вы так уверены, генерал-майор? — спросил кто-то. — Ведь тварь может просто маскироваться.
Ларский промолчал, уменьшая и отодвигая в сторону проекцию ущелья. На очереди следующий сектор. Стационарные плазмодроны рыскали по скрытым горным местечкам. Эти штуки оставались незаменимыми в поисках на пересеченной местности и имели почти бесконечный ресурс. Их редко использовали, штатное сканирование пространства обычно шло через орбитальный микроскоп.
Нет, это не их объект. Главный криминалист растолковывал парням про функционально организованную структуру мыслящих камней и почему убийца не замаскируется в прекрасную и печальную скульптуру. Какую бы форму не принял диверсант, она не скроет его нацеленности на уничтожение и агрессивности. Мысли утекали к Лизе.
В тот вечер Лиза смотрела с балкона на далекие вершины деревьев. Ларский подошел сзади, и она откинулась на подставленную грудь и плечо.
— Ник, мне заказали один проект, я буду строить дом в центре Деште-Лут.
— В иранской пустыне?
— Да. В самом ее центре.
— Но зачем? Кто там станет жить?
— Никто. Там никто не будет жить. Деште-Лут — самое мертвое место на Земле. Смертельное пекло, гигантские дюны и одинокий, будто брошенный, дом. Выжженный солнцем и пожираемый пустыней.
Странный заказ взволновал Лизу. Почти час она стояла на балконе, не отрывая взгляд от горизонта. Зачем и кому мог понадобиться дом в безжизненном месте? Чудаков великое множество. В пределы всех! Размышления о чужих мотивах и так занимали половину жизни следователя. Приятнее коснуться губами ушной раковины, скользнуть к щеке. Услышать короткий вздох и провести ладонью по шелковистому предплечью, неспеша обвить бедро. Лиза отпрянула и развернулась. Легкие прохладные пальцы с силой сжали запястье.
— Это памятник, Ник, понимаешь? Даже не памятник, а какое-то надгробие в проклятой пустыне.
— Там кто-то погиб? — осторожно спросил он.
Иногда рядом с женой Ларский чувствовал себя громоздким и неуместным слоном. Не вписывался в сложное сплетение чувств и мыслей. В такие моменты она, казалось, и саму себя не понимала. Гуляла по внутренним образам, утекала куда-то. Только и оставалось, что ждать ее возвращение на берегу.
— В каком-то смысле погиб. Кто-то утратил надежду на любовь и хочет загнать отчаяние в камень. Построить дом, вещь для жизни и уюта, обреченную на пустоту. Если распахнуть окна и двери, то дом наполнит песок. Слой за слоем, пока не погребет в раскаленную смерть. И это будет правильно, понимаешь, Ник?
Он не понял ровным счетом ничего.
Спустя месяц Лиза превратила сумбур чувств в настоящий архитектурный шедевр. Дом, скроенный из ломаных хрупких линий, слепых скорбных проемов и навечно выброшенный в центре пустыни. Романтик с разбитым сердцем заказал реквием по несбывшемуся. В словах — нелепая блажь. Но в камне она завораживала и наполняла грустью сердце.
Сейчас он бы и сам заказал такой дом, если бы позволил себе потерять надежду.
— Генерал-майор?
Ларский вздрогнул и задумчиво проговорил:
— Думаю, это сделал человек. В память о чем-то или о ком-то.
— В таком странном месте?
— Поверьте, люди выбирают и более странные места, чтобы выразить чувства.
Мози пожал плечами, Здвински нахмурился. Казалось, вся команда, окружившая голографический стол, на несколько секунд отправилась мыслями в личное путешествие.
— Что у нас по остальным секторам? — Ларский вывел народ из оцепенения.
— Пока от плазмодронов ничего.
— Хорошо, подождем, но двигаемся по маршруту.
Неприятно думать, что все обернется потерей драгоценного времени. Он сам и эти здоровые черные парни могли бы сейчас участвовать в форсированной эвакуации на океан.
Обольстительный Сьерра-де-ла-Макарена плыл под брюхом машины. Буйство его красок и форм никак не вязалось со словом «война». Хотя животные не попадались, наверняка, попрятались из-за активности дронов.
— Подождите, нам нужно вернуться назад, — воскликнул Солгадо.
— Разворачиваемся, — отдал команду Ларский.
— К долбанной скорбной морде? — поморщился Здвински.
— Нет,
