падала на пол, вода уже не лилась на тело, свет то включался, то выключался, что-то падало на пол, телевизор то мелькал, то вновь смотрел темным монитором… Она видела только его глаза и чувствовала его руки и губы на каждом сантиметре своего тела.
Придя в себя, она поняла, что сидит на его ногах, обнимая его спину своими. Ее губы почему-то снова уткнулись в его шею. Левая рука обнимала его плечо, правая была запущена в волосы.
По телу пробежала еще одна волна, от которой будто взорвалась каждая клетка. В глазах мелькали искры, и было очень жарко.
Он немного откинулся назад, так, чтобы видеть ее лицо и сказал: «Ты решила спалить меня дотла?»
Катя еще крепче обняла его ногами и руками и, закрыв глаза и уткнувшись снова в его шею, прошептала: «Я люблю тебя, Кан Хен Мин».
Глава 33
Ветер раздувал оконную штору.
Он лежал напротив и просто смотрел на нее.
— Ты не знаешь, что делать с девушками в такие моменты, Кан Хен Мин? — улыбаясь, уколола она его.
— Не знаю. «Ни разу раньше не был в такой ситуации», — смущенно сказал он.
— И почему-то я не верю тебе, Хен Мин, — уже смеясь, сказала она.
— Твое призвание сводить меня с ума? — он облокотился на руку и смотрел на нее сверху.
— Мое призвание любить тебя! — она погладила его по щеке.
А он снова перехватил ее запястье и снова поцеловал ладонь.
— Что мне делать, Катя, что мне делать, когда тебя не будет рядом? — он все же задал ей этот вопрос.
— Я всегда буду рядом с тобой. В солнце, которое гладит твое лицо, в ветре, который шевелит твои волосы, в дожде, прикасающемся к твоей коже, в душе, которая сохранит тепло моих рук. Ты никогда не будешь один, Хен, слышишь?
Ее взгляд упал на часы. Почти три…. «Но что мне говорил про три Смирнов?», — пыталась вспомнить она.
— Я быстро. Схожу до автомата со льдом, — почти на бегу бросила она, боясь, что он увидит ее лицо и что-нибудь заподозрит.
— Тогда я в душ. И буду ждать тебя, — ответил он, вставая с постели.
***
Смирнов ждал ее. И только взглянув на него, она поняла, что разговор будет тяжелым.
— Ты пришел рассказать мне о плане Б? — спросила она, выпрямив спину.
— За ним следит ЦРУ с того момента, когда он сегодня покинул дом. Если завтра он с командой не вернется на базу и не сделает вид, что тебя никогда не было, всех их выставят козлами отпущения в неудачной попытке покушения на правительство КНДР, отдадут под трибунал, а после, в чем я не сомневаюсь, уберут. Пока Джонсон жив, пока все, кто дергает за нитки, не будут ликвидированы, ты, он, его команда, я — все в опасности.
Я бы мог просто увезти тебя. Но, как я и предполагал, он тебя не отпустит.
Поэтому выход только один: я должен убить тебя. Убить так, чтобы в это поверил он, чтобы в это поверил Джонсон.
— Лучший способ прекратить отношения — умереть…, — процитировала она фразу из какого-то фильма… и сползла по стене на пол.
— Соберись, Катя. Времени мало, и все нужно сделать точно. Он уже спасал тебе жизнь. Сегодня — твоя очередь.
Слова Смирнова звучали как пощечины. Но Катя понимала, что он прав. — В 5.50 ты выйдешь за кофе в фургончик напротив отеля. Гришка встретит тебя внизу и сделает то, что нужно.
— Но почему именно в 5.50? — спросила она, понимая заранее бессмысленность этого вопроса.
— Потому что до этого времени Гришка водит ЦРУ по ложному следу.
Она подняла на Смирнова глаза, понимая, что именно сейчас, для того, чтобы у нее было время побыть с ним, они, Гришка и Смирнов, они…
— Спасибо, Леш, — она обняла его и ушла.
— Пожалуйста, Катя, — ответил он шепотом ей вслед.
***
«На что способен человек ради любви? — думала она по дороге в номер. — На многое способен. На все. Я сделаю это. Сделаю! Теперь у меня есть намного больше, чем несколько часов назад», — сказала она себе и зашла внутрь.
Он стоял у окна, обернув полотенце вокруг бедер.
Она смотрела на его черные, как смоль, волосы, широкие плечи, на вздувшиеся на руках вены, стараясь запомнить как можно больше.
Поставив ведро со льдом на стол, она подошла и уткнулась в его спину губами. Он вздрогнул.
— Я напугала тебя? — спросила она.
— Я, наверное, просто задумался.
— У тебя шрамы, тут, на спине. Много шрамов.
— Я все-таки солдат.
— Пообещай мне, Хен, что будешь осторожным. Пообещай, что будешь беречь себя! — она нежно прикасалась к каждому из них, а потом целовала.
— Обещаю! — сказал он, повернувшись.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его. Желание быть с ним здесь, сейчас было настолько острым, болезненным и сильным, что губы задрожали, и она заплакала.
— Когда-нибудь ты сведешь меня с ума, Катя, когда-нибудь ты окончательно сведешь меня с ума. — он притянул ее к себе, полотенце упало на пол, и опять перестало существовать все, кроме рук, губ, чувств и ощущений.
***
Гарри Джонсон ехал по следу Хен Мина уже несколько часов. Ехал туда, куда вел его Майкл.
«Этот урод по городу, что ли, всю ночь катается?», — его терпению приходил конец, он курил одну сигарету за другой и был на взводе.
— Да! — проорал он в ответ на входящий. — Что? Убей эту тварь, наконец!
Он несколько раз в бешенстве постучал по рулю. «Сволочи! Всю ночь меня по городу водили! Сволочи!», — он развернул машину, выкинул сигарету в окно и поехал в обратном направлении.
***
Смирнов направил пистолет в затылок Родионова.
— Звони!
— Не могу. Он меня убьет.
— Не позвонишь, я убью тебя первым, — и он снял пистолет с предохранителя.
Родионов набрал номер.
— Они водят тебя за нос, Гарри. Я знаю, где она. Но прежде, чем я скажу, обещай, что ЦРУ меня не тронет, — несколько секунд он слушал то, что говорил ему собеседник. — Хорошо, — наконец, ответил ему Родионов, — я сделаю это. Буду ждать в 5.50, — и он назвал адрес.
***
5.40… Она погладила его по щеке, убрав прядь волос с лица.
— Я люблю тебя, Кан Хен Мин! «И всегда буду!» — прошептала она и встала с кровати.
На столе, рядом с ведерком для льда, лежал его армейский жетон. Вопреки здравому смыслу, она протянула руку и убрала его в карман шорт.
Дойдя до конца комнаты, она посмотрела на него долгим, нежным и полным любви взглядом. Осторожно
