с хозяевами. Таковы правила, милая. А теперь давай приведем тебя в порядок и подготовим к показу...
Показу...?
Что, черт возьми, это за место? И кто, черт возьми, эти хозяева, о которых все время говорит женщина?
Словно прочитав ее мысли, улыбчивая женщина обошла стол справа от нее. Она нежно положила руку на плечо девушки.
- Мы должны узнать друг друга получше, - сказала она, - поскольку в ближайшие полчаса я буду очень близко знакомиться с твоим телом. Нужно помыть тебя сверху донизу. Залезть во все щели и навести там блеск, если ты понимаешь, о чем я.
Девушка потеряла дар речи; ужас нарастал по мере того, как вся серьезность ее положения становилась все более неоспоримой.
Ее должны были вымыть со всех сторон.
Ее должны были выставить на "показ".
Ее удерживали против ее воли.
И она была совсем одна, без надежды на спасение.
Мягкий голос женщины вывел ее из ступора.
- Меня зовут Аманда. Ты можешь называть меня Мэнди.
Она могла только тупо смотреть на своего нового похитителя, в то время как в ее сознании снова и снова повторялись слова, сверля ее психику:
Из огня. Из огня. Из огня.
И во что?
В полымя!
- О! - добавила Мэнди. - А хозяева дома... их зовут Бенджамин и Бетани. Бенджамин и Бетани Атос.
Мэнди протянула руку вниз под стол, и подняла ее с мягкой губкой в ладони, уже мокрой. Должно быть, та лежала в ведре под столом.
- Теперь давай приведем тебя в порядок. Бенджамин очень хочет с тобой познакомиться.
ЛАРА
Это была ошибка.
Большая ошибка.
Лара следовала за Джейсоном через перестрелки и кровавые бани. Она была рядом с ним с тех пор, как поняла, что такое верность. Она обожала этого человека. Поклонялась ему за все, что он ей показал, чему научил. Без Джейсона она так и осталась бы грязной наркоманкой, рыскающей по улицам Сакраменто в поисках наркодилера, делающая все возможное, чтобы раздобыть денег на очередную дозу.
Она сосала члены в темных закоулках родного города. Она трахалась как с приличными парнями, жаждущими вырваться из своего банального, регламентированного существования хотя бы на одну ночь, так и с бомжами.
Лара никогда не была привередливой. Она шла на все за деньги, стискивая зубы от боли, когда они были грубы - а они часто применяли силу, особенно бизнесмены, - и высасывала их мерзкую сперму с улыбкой и подмигиванием, когда они требовали этого от нее. Ее связывали, трахали в задницу, причем в два члена, а иногда и больше, затыкали рот, даже били.
Все ради очередной дозы.
Все ради героина.
Как пел Лу Рид, это была ее жизнь.
Все изменилось в ту ночь, когда она встретила Джейсона...
Она понятия не имела, сколько ей было лет, когда они впервые встретились, потому что вообще не знала, сколько ей было лет. С подросткового возраста она жила на улице.
Отреченная пьяной, никчемной матерью, изнасилованная извращенцем отцом, она увидела порочный мир во всей его красе.
Улицы были такими же злыми, как и в фильмах, и хотя она изо всех сил старалась не попасть в многочисленные ловушки, которые подстерегают девочку, не достигшую половой зрелости, в городских подворотнях, это был лишь вопрос времени.
Наркотики притупляли боль. Они смывали глубоко укоренившийся стыд. Они заглушали стоны ее измученной души.
По крайней мере, поначалу.
В течение года поэкспериментировав с барбитуратами и кокаином, она пристрастилась к всемогущей игле и принимала ее с той же тупой беспечностью, с какой относилась ко всему остальному в своем унылом существовании.
Лара знала о рисках. Она не была глупой.
Ей просто было наплевать.
Прошло два-три или сколько там еще лет, и она валялась в каком-то богом забытом переулке, широко раздвинув ноги, пока два бродяги по очереди насиловали ее.
Ей было все равно.
Какая, блядь, разница...?
Первый бродяга кончил, и она вздохнула с облегчением, когда он вытащил свой грязный, покрытый коростой член из ее ноющей дыры и вытряхнул свою сперму ей на лицо. Это было мерзко, конечно, но намного лучше, чем если бы он кончил внутрь, и она потом залетела от вонючего, пьяного ублюдка. Уж точно лучше.
Второй бродяга... он был еще омерзительнее.
Вонь от его члена, когда он неуклюже возился с испачканными мочой и дерьмом штанами и вывалил его наружу, едва не лишила ее сознания.
От него несло так, будто он годы не видел воды.
Если член первого парня был отвратителен, то член этого ушлепка был похож на дитя канализации и выгребной ямы.
С его покрытой коростой луковичной головки капал зеленоватый гной. Бородавки окольцовывали головку, словно ожерелье. Сам ствол выглядел коричневым и полуотмеревшим. Даже в героиновой дымке стыд нашел ее и заполз в ее бедную душу, когда бродяга навалился на нее, пуская слюни в свою грязную бороду.
Он стоял на коленях и собирался войти в нее, когда топор снес ему голову.
Один взмах... это все, что потребовалось, и обезглавленное, трепыхающееся тело начало заваливаться назад.
Лара заметила, что его заплесневевший член поник в то время, как его отрубленная голова катилась в сторону мусорных бачков.
Она смотрела прямо вверх, тупая растерянность колола ее отупевший от наркотиков разум, пока тело бродяги фонтанировало кровью, изрыгало дерьмо и валилось набок, как срубленное дерево.
Когда тело упало, все еще выплескивая кровь из обрубка шеи, она увидела мужчину, орудующего топором.
Он был красив.
И он улыбался.
Все произошло так быстро.
Другому бродяге повезло меньше, чем первому.
Должно быть, он ссал в сторонке, когда ее странный защитник нанес первый удар, поскольку тот ничего не понял, когда незнакомец вогнал острое лезвие в его позвоночник. Раздался выдох, короткий и резкий, а затем бродяга сполз по стене; топор все еще торчал из его спины.
Убийца вздохнул, кажется, довольный собой, и снова повернулся к ней. Он протянул руку, успокаивая ее улыбкой.
- Хочешь повеселиться? - спросил он.
Не говоря ни слова, она взяла его за руку.
Мужчина усмехнулся; его улыбка была непорочной и очаровательной.
- Знаешь,
