Книга Кедровая долина - Грейс Агиляр

Гарсиа молчал. Мари видела, как пена злобы выступила на побелевших губах. Дверь снова скрипнула. Старший инквизитор удалился. Она одна. Ей оставалось утешиться минутным быстротечным торжеством. Она стояла прямо и гордо, но мужество покидало ее. Мари бессильно опустилась на холодный пол и разрыдалась.

Глава 25

“Занесен топор над ним,

В полдень должен быть казним.

Добрый конь несется вскачь,

Полон сил, ретив, горяч.

Мчись вперед, мой верный друг,

Отдыхать нам недосуг.

Что о будущем гадать?

Только бы не опоздать!”

(Из рукописей Г. А.)

Очень скоро дон Луис Гарсиа осуществил свои угрозы, и Мари смогла убедиться в нешуточных намерениях инквизиции. Ее вновь доставили в зал правосудия. Ей предложили тот же вопрос, что и прежде – какие из благородных испанских семей тайно исповедуют иудаизм? Мари вновь отказалась отвечать. С этой минуты события не повторяли первый допрос. К Мари применили пытки.

Жестокость инквизиторов называют “зверской”. Навряд ли это справедливо: жестокость есть атрибут людей, а не зверей. Инквизиция желала примирить злодейство с чистой совестью. Мы не станем описывать беспощадность тюремщиков. Читатель может найти достаточно много документальных свидетельств их изуверств. Кое-что выпало на долю Мари – хрупкой, но сильной духом женщины.

Ради прекращения страданий некоторые узники готовы были предавать и оговаривать. Мари держалась стойко. Она не кричала, только тихими стонами утоляла жажду мести дона Луиса. Он нагибался к ней и злорадным шепотом спрашивал, не хочет ли она остановить пытки, начав говорить. Мари не отвечала ему.

Опытные палачи не торопились доводить мучения до крайних форм. Причинив страдание, они освобождали жертву, давали ей время прийти в себя, ибо в противном случае пытаемый терял сознание и уже не чувствовал нарастания боли. Тюремщики волоком доставляли Мари обратно в ее каменную келью – до следующего раза. В эти часы она почти не сознавала себя, не могла даже поднести к пересохшим губам кувшин с водой.

Однажды ночью после истязания обессиленная Мари погрузилась в тяжелый сон, ей привиделось детство, Кедровая долина, мать гладила ее по волосам и говорила что-то ласковое. Голос был как будто знаком, но принадлежал не матери.

“Любимая Мари, – усыхала она ласковые слова и открыла глаза, – ты забыла меня, дитя?”

Мари увидела мужчину в одежде инквизитора. Нет, это не сон.

“Я хочу увести тебя отсюда, Мари. Дьяволы не придут к тебе этой ночью, старший инквизитор вызван королем. Ты доверяешь мне? Ты согласна идти со мной?”

“Да. Куда угодно. Но я не могу подняться…”

“Этого не требуется, Мари. Держи лампу и освещай путь. Не произноси ни слова, затаи дыхание. Бог твоих отцов не оставит тебя”.

Человек осторожно поднял ее на руки. Надежда спастись от Луиса Гарсиа придала силы измученному телу. Она держала лампу. Она поняла, что они покидают тюрьму. Ее избавитель хорошо знал хитросплетения запутанных переходов и шел уверенно. Иногда останавливался, прислушивался.

Мари ощутила на лице дуновение свежего ночного ветерка – они выбрались из подземелья. Мужчина осторожно уложил Мари на мягкий мох. Каким прекрасным показалось ей это простое ложе после холодного каменного пола кельи! Она ничего не спрашивала, ей трудно было говорить, но она сознавала, что спасена. Провожатый приготовил целебное питье и поднес чашку к губам Мари.

“Пей, дитя моей святой сестры. Пей, в этом напитке жизнь!”

Мужчина сменил одежду – он больше не был инквизитором. Он откинул капюшон, и Мари разглядела в лунном свете милое лицо дяди Жульена. Она обхватила его за шею, обняла, спрятала голову на его груди. Затрепетало благодарное сердце. Тюремный кошмар остался позади, она свободна!

Жульен смочил прохладной жидкостью ткань и забинтовал поврежденную ногу Мари. Он завернул ее в заранее приготовленный монашеский плащ, и она превратилась в юного послушника. Она выпила еще чашку целебного снотворного напитка и затихла счастливым детским сном.

Жульен Моралес (он впервые был упомянут в главе 5 нашего повествования) в молодости покинул Кедровую долину, поклявшись отомстить инквизиторам за убийство отца. Он никогда не появлялся более в родном гнезде, и родственники оплакали его, как умершего.

Жульен пришел в Сеговию в день суда над Стенли. Он был в обычном монашеском одеянии. Он узнал, что убит его племянник Фердинанд, что обвиняют в преступлении англичанина, и что племянница Мари по непонятной причине открыла свое иудейство. Жульен горевал о потере, но утешением ему служили слухи о добром отношении королевы к Мари.

Жульена Моралеса не удивило похищение Мари. У него не было сомнений в том, чьих рук это дело. Еще много лет назад, когда он задумал мстить церковникам, он пробрался в логово врага и познал его коварный норов.

Если же говорить о мщении, то следует заметить, что деяния Жульена были негласны, как и все, что творила святая инквизиция, членом которой он вынужден был стать. Но, не смотря на таинственность, с большой долей уверенности можно приписать его усердию неразгаданную смерть предшественника дона Луиса Гарсиа. Выходя из подземелий, Жульен облачался в сутану монаха, и никто не мог признать в нем инквизитора и, тем более, благоверного иудея.

Жульен задумал спасти Мари, и задача эта не казалась ему простой. Промедление опасно, ибо пытки грозили причинить ее здоровью необратимый вред, а поспешность могла погубить план освобождения. Жульен был осведомлен о предстоящем отсутствии Гарсиа. Он знал также, что инквизиторы не пытают свои жертвы ежедневно, дабы муки прежней боли не притупляли новых страданий. Стечение этих двух обстоятельств указало Жульену на подходящий час.

Добровольное признание Мари было загадкой для Жульена – ведь она знала о существовании святой инквизиции. До него дошла молва о ее любви к христианину и о том, что это чувство стало причиной ее жертвенности. Жульен не мог всерьез допустить такое, и слухи посчитал досужей болтовней. Поэтому он опасался, что Мари от горя повредилась умом.

Через два дня после выхода из подземелья, когда Мари немного восстановила силы, беглецы продолжили путь. Жульен надел монашескую сутану. Теперь его звали отец Амброуз. Его спутница превратилась в молодого послушника – брат Эрнст. Она восседала на муле, которого для нее раздобыл спаситель. Они шли по направлению к Кедровой долине, ибо это было единственное место, где Мари могла чувствовать себя в безопасности. Первый восторг свободы миновал, и Мари принялась горевать о судьбе Стенли.

Путники вошли в маленькую деревню, спрятанную в горах. Деревенский голова Перез весьма