Алекс широко раскрыл глаза и, не понимая, смотрел на него целую минуту.
— Ты с ума сошел? — рыкнул граф. — Дея — порядочная девушка и не сделала ничего предосудительного, а тебе должно быть совестно за подобные слова.
— Кажется, ты собирался мне что-то рассказать, — перебил его Лео.
— Знаешь, я, пожалуй, тоже пойду, — чуть помедлив, бросил Алекс. — Мы поговорим с тобой в другой раз, а эту выходку я спишу на твое нервное состояние после ранения.
Граф Ридл вышел из комнаты, а Лео некоторое время сидел на диване и смотрел приятелю вслед.
«Что на меня нашло? Зачем обидел Алекса и Дею?», — терзался маркиз де Брасс, запустив руку в волосы.
Он даже покраснел, устыдившись собственного поведения и разозлившись на самого себя. Лео подумал, что непременно должен увидеть Дею и извиниться перед ней.
Полный решимости показать себя с лучшей стороны, Лео отправился в ту часть дома, где располагалась комната Деи. Как только он оказался у необходимой ему двери, смелость покинула его. Маркиз де Брасс перебирал мысли, отбрасывая все «а вдруг», пока не осталось твердое «поговорю позже».
Он поплелся в свою комнату, не понимая, что его так задело в общении Деи и Алекса. Ему хотелось поскорее добраться до кровати, рухнуть в нее и забыться, все попытки себя реабилитировать были провалены.
Разозлившись на Лео, Дея поспешила в комнату. Сославшись на недомогание, она не вышла даже на ужин.
«Не хочу видеть этого высокомерного типа», — сердилась она, проходя мимо распахнутой двери, за которой проглядывали шкафы с книгами.
Стены библиотеки, расположенной в этой части дома, покрывали массивные деревянные полки, заставленные старинными книгами, рукописями и картами.
Дея любила чтение. Мама очень рано обучила ее выводить пером буквы, читать и считать, знакомство с книгами вскоре переросло в тесную дружбу.
Эльза, ее мачеха, находила покупку книг — бесполезной тратой денег. А Гертруда, помня тягу племянницы к чтению, часто приносила книги, оставшиеся еще со времен учебы в Академии.
Зайдя в библиотеку, Дея осмотрелась, выбрала толстый пыльный фолиант в кожаном переплете и, прихватив его, отправилась в свою комнату. Уютно устроившись в кресле, она пробежала глазами первые строчки. В самом низу листа стояла подпись Медея де Бильмон.
Дея перевернула страницу и перешла на вторую, которая заманила ее на третью, и так она читала книгу до поздней ночи. В конце концов, она уснула с улыбкой на лице, увязнув в своих впечатлениях от прочитанного.
Ночь для нее выдалась на редкость спокойной — никаких привидений, кошмаров и прочей нечисти, с удовольствием отметила девушка, сладко потягиваясь. Только было слишком холодно. Очень холодно… Потянувшись за одеялом, она, щурясь, открыла глаза: в сердце острым шипом вонзился знакомый ужас.
Дея лежала на холмике, присыпанном прошлогодними листьями и поросшем высокой травой. В изголовье стояла полуразрушенная каменная плита, надпись на которой сложно было различить, но ей удалось прочитать эпитафию.
«Для красоты, что здесь погребенаБезвременно, — одно есть утешенье: Жизнь принесла ей смертное забвенье, А смертью ныне жизнь возвращена»[1].
Имя усопшей, дату жизни и смерти было не разглядеть. На ближайшей ветке прокаркал ворон, омрачая предрассветную тишину зловещим предзнаменованием, ветер закачал стволы деревья, подняв ворох листвы. Дея вскочила на ноги, босая, в тонкой ночной сорочке, и бросилась искать выход. Она бежала по мокрой траве, ее волосы развевались по ветру.
Дея пыталась понять, как оказалась на кладбище. Среди ночи. Одна. Зябко обхватив плечи, чтобы хоть немного согреться, она перебежала по железному мостику и помчалась по аллее к дому.
Обогнув очередное дерево, Дея буквально врезалась в широкую грудь Лео.
— Ты? — удивленно протянул маркиз. — Что ты делаешь в парке?
Дея почувствовала, как вспыхнули ее щеки, а глаза растерянно захлопали.
— Почему ты в таком виде?
Девушка стыдливо отвернулась, прижимая дрожащие руки к груди. Сквозь тонкую ткань просвечивали стройные ноги. Взгляд Лео переместился выше. Его пальцы дрогнули от неумолимого желания прикоснуться к светлым волосам. Ему захотелось обнять и прижать Дею к себе, но вместо этого он снял камзол и набросил ей на плечи, случайно прикоснувшись к оголенному участку бархатистой кожи. Судорожно сглотнув, маркиз отвернулся и напомнил себе: «Она всего лишь друг».
Дея вздрогнула от обжегшего ее жара, но не смогла сказать ни слова. Вообще не могла пошевелиться. Легко подхватив трясущуюся девушку на руки, Лео быстро пошел в сторону дома.
Он остановился у самой двери, да и то только для того, чтобы открыть ее и войти внутрь.
Усадив Дею в кресло, он налил в стакан воду из графина и протянул ей. Дрожащими руками она приняла емкость и сделала несколько глотков.
Пододвинул синий бархатный пуф, Лео сел напротив.
— Сразу хочу попросить прощения за вчерашнее, — произнес он, внимательно глядя на дрожащую Дею. — Я очень разозлился, увидев тебя с Алексом. Не знаю, что на меня нашло.
Она непонимающе кивнула в ответ.
— А теперь объясни, что ты делала на улице в пять часов утра в таком виде?
Дея судорожно сглотнула и сжалась, сильнее обнимая себя за плечи.
— Я проснулась на кладбище, — растерянно пробормотала она. — И, клянусь Светлоликой Матерью, не знаю, как там очутилась.
Лео задумчиво нахмурил лоб, будто решал сложную задачу.
— Ты видела вокруг что-нибудь подозрительное?
— Подозрительное? — усмехнулась Дея. — Очутиться рано утром на кладбище само по себе выглядит странным!
