Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Сашка вошла в его память. Увидела его изнутри — каким он был и каким стал. Увидела по-своему гармоничный, но совершенно замкнутый мир — здесь нет места для других людей и привязанностей. Нет причального шлюза, этот человек самодостаточен; Сашка развернула его по временной шкале, размотала катушку полустертых воспоминаний…
Был вечер. Мама блаженствовала, опершись о балюстраду, а Валентин стоял рядом, светловолосый, незагорелый, он ведь прибыл на курорт только сегодня утром. Мама улыбалась, и на щеках у нее появлялись ямочки. Особенная улыбка.
Сашка сидела здесь же, в пяти шагах, на скамейке под акацией, нахохлившись, как мокрый воробей. Одна на скамейке, одна, и никакого Фарита рядом. «Дельфины!» — закричала мама и засмеялась от радости…
…И через несколько минут поскучнела, ее улыбка сделалась натянутой. Вот оно что — он в первый же вечер проговорился, что женат. И мама отказалась в ту же секунду — отказалась даже от попытки, закрыла дверь возможностей. Это было полностью в ее характере.
И там, под акацией на скамейке, сидела в этот момент вовсе не Сашка. Это была юная Александра Самохина — за год до выпускного, за четыре года до свадьбы с Коневым, за девятнадцать лет до своей гибели на трассе.
— …Девушка, что с вами, вам плохо?!
На самом деле плохо было ему — он не мог понять, отчего потемнело в глазах, и терял ли он сознание, и почему Сашка висит у него на руке, как зонтик. Он еще храбро держался. Кремень, а не мужчина; занимается спортом, регулярно посещает врачей — профилактически, никогда не нарушает правила дорожного движения, живет на охраняемой территории, не имеет привязанностей и не держит домашних животных.
— Я оступилась, — пробормотала Сашка. — Извините, так неловко вышло… Я пойду.
Охранные камеры наблюдали, как она, скованно кивнув на прощанье, идет по велодорожке мимо солидных фасадов, мимо клумб и теннисного корта. Камеры не распознавали ее шока, не фиксировали поражения и, уж конечно, не видели былого всемогущества, которое теперь облетало с нее, как листья с осеннего дерева.
«Есть ошибки, которые нельзя исправить, но можно извлечь урок…»
Мир без любви, на секунду открывшийся ее взгляду, напугал больше, чем она могла ожидать. Ее мама отказалась от счастья сознательно — и на то была серьезнейшая причина. Но Валентин… он тоже отказался и, может быть, совершил ошибку. Если бы эти двое встретились в юности, возможно, ничего потом не пришлось бы исправлять… И вместо Сашки появился бы на свет совсем другой человек…
Она остановилась, прижимая ладони ко лбу. Чувство всемогущества сменилось ощущением зыбкости — Сашка заново увидела тонкую пленку, отделяющую существование от небытия. Она, Сашка, — случайность, для кого-то удачная, для кого-то трагическая. Потребовалась минута, чтобы пережить головокружение и вернуться к реальности: эти двое отказались, их любовь не в прошлом и не в будущем — ее не существует. А Сашка есть, и у нее есть шанс, она еще может… Или уже нет?!
— Осмелься, — шепотом сказала себе Сашка.
И ее всемогущество, обретенное и потерянное, на секунду вернулось вновь — как предчувствие.
х х х
— Уважаемые пассажиры, говорит командир корабля. Через несколько минут наш самолет произведет посадку в аэропорту города Торпа…
От звука этого голоса, вплетающегося в негромкий самолетный гул, у Сашки участилось дыхание — даже сильнее, чем когда он объявлял взлет.
— …Пожалуйста, пристегните ремни и оставайтесь на своих местах до полной остановки самолета. Благодарю за внимание.
Под крылом тянулись черепичные крыши, и в какой-то момент Сашка даже вздрогнула — так похожа была старинная Торпа на город с ратушей из ее упражнений, особенно если смотреть сверху.
— …Дамы и господа, наш полет завершен. Экипаж прощается с вами и желает хорошего дня…
Она вышла из самолета позади всех пассажиров. Ни багажа, ни даже ручной клади. Обошла рабочих, возившихся у грузового люка, и остановилась в ста шагах от аэровокзала, куда муравьиной дорожкой утекала толпа новоприбывших.
Он спустился по трапу последним. Маленький чемодан на длинной ручке волочился за ним по ступенькам.
— Привет, — сказала Сашка без улыбки.
— Пошли, — и он взял ее за руку, как ребенка.
х х х
Уже сидя в серебристой «Мазде», Сашка успела запоздало испугаться. Она осмелилась? Пошла ва-банк, подала заявку на счастье? Заглотила наживку, которую подсунул ей Фарит Коженников? Или просто прыгнула в объятья полузнакомому человеку, о котором даже не знает, сколько у него сейчас женщин?!
Он не спросил, почему она ушла в тот первый вечер и почему свалилась теперь как снег на голову. Он молчал, будто их встреча была в порядке вещей… Хотя нет, когда люди встречаются, они разговаривают, даже если это обычное дело, рутина. Они говорят хотя бы о погоде, хотя бы о планах на вечер, а Ярослав молчал, как будто они с Сашкой были в ссоре.
Машина летела по трассе мимо новостроек, навстречу плыла старая Торпа с ее черепичными крышами. Искоса поглядывая на Ярослава, Сашка вдруг испугалась, что он везет ее в Институт… Как в прошлый раз. Что он неправильно понял, он подвозит ее домой, потому что решил, что ей опять понадобилось такси…
В машине пахло мужским одеколоном, запах которого сводил Сашку с ума. Ярослав молчал, погруженный, кажется, в свои мысли. Сашка на секунду зажмурилась; потрясение, которое она пережила на последнем занятии по аналитической специальности, заново перемешало частицы головоломки, из которых состояла теперь Сашкина личность, и проекции самых разных идей вертелись внутри, как стекляшки детского калейдоскопа.
Она осмелилась… А он даже не заметил? Он занят своими мыслями, походя оказывает ей услугу, сейчас высадит на Сакко и Ванцетти… вот, проезжает мимо новостроек, углубляется в старую Торпу, сейчас свернет направо…
Он свернул налево. Сашкина нарождающаяся обида сменилась паникой.
— Я почему-то знал, что ты на рейсе, — тихо сказал Ярослав. — Вернее… на каждом рейсе в Торпу я представлял, что ты сидишь у меня за спиной, в салоне.
Сашка посмотрела на него внимательнее. Да, он был сосредоточен и немного отстранен. Но не потому, что у него были дела поважнее их встречи.
Наоборот.
«Мазда» углубилась в район старого города, где Сашка редко бывала. Улицы здесь были крутые, как горки, вверх-вниз, а дома совсем деревенские, за резными заборами. Машина взлетала на кручу, и Сашкино сердце прыгало в горло, как бросается из воды карась, уходящий от щуки. Открывалось пространство улочек и крыш, машина скатывалась вниз по брусчатке, и Сашкино сердце падало.
— А… куда мы едем?
— Вот сюда…
Он остановил машину перед резными воротами, темными от дождей. Вышел и отпер ворота; в глубине двора стоял деревянный дом, по виду не меньше чем вековой древности.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
