— Несколько миллиардов людей и ни одного мага? — поразился Диннар.
Еления кивнула.
— Мой отец был обычным рабочим на заводе, а мама работала медсестрой в больнице. Они рано поженились, у них родился мой старший брат Карл. Карл был всегда хорошим братом, только иногда вредничал, но чаще оберегал меня и заботился.
— То есть ты из простой семьи? — уточнил Диннар Роннигус, прищуриваясь и приподнимая зачем- то темную бровь.
— Да. Из самой обычной, — невольно язвительно добавила Лена. — Рабоче—крестьянская семья. Я родилась без золотой ложки во рту.
Лена сама себе удивилась — своей смелости и язвительности. Это все эксперименты с кровью, не иначе. Раньше она была очень робкой, а теперь, когда командир полиции Роннигус своими вопросами и утончениями ее почему- то жутко раздражал, она не могла оставаться равнодушной.
— С золотой ложкой во рту — это что означает? — нахмурился полицейский.
— Это значит на всём готовом: с титулом, деньгами, замками, машинами и так далее. Как вы, например.
Мадлен хмыкнула, а Диннар поджал губы.
— Рассказывай, да не забывайся, девочка. Я хоть и обещал помочь тебе, но наглости не допущу в свой адрес, — строго произнёс он.
— Я отчетливо помню себя лет с трех, как мама привела меня в балетную школу. Я — маленькая в шортиках и маечке и все смеются, потому что я не могу сесть на шпагат. Помню отца, который успокаивает меня и говорит, что все дураки и не понимают, что я первый день в школе и, конечно, не могу сразу на него сесть. Это мои первые воспоминания обо мне, поэтому говорю об этом.
— Что такое балетная школа? — спросила с интересом Мадлен.
— Это школа, где учат танцевать так, чтобы ты с помощью танца мог показать целое танцевальное представление, — с тёплой улыбкой ответила девушка, вспоминая. — Наша преподавательница фрау Гретхен говорила, что балет — это союз двух Вселенных — мира музыки и царства танца.
— То есть ты актриса театра, — с некоторым недоумением спросил Диннар.
— Нет, — покачала головой Еления. — Я училась в балетной школе больше для себя, а стать хотела врачом, а не актрисой.
— А зачем ходила?
— Чтобы красиво танцевать, иметь хорошую осанку, быть красивой, стройной и гибкой. Среди девочек моего городка было популярно и престижно ходить в балетную школу, — глухо пробурчала девушка, не смотря на Диннара.
«Чурбан», — с раздражением подумала.
— Сколько себя помню нашей страной правил Адольф Гитлер, которому народ верил, а каждое слово воспринимал, как откровение. Он, кстати, тоже не из аристократов, из обычной семьи, но мы боготворили его. Были страны, где во главе стоял император, король или даже королева.
— Очень странно, — заметил подозрительно Диннар. — Лидер — не маг, ещё и из простой семьи. Непонятный мир.
Девушка пожала плечами — ей было все понятно.
— Помню, что отец не любил почему- то Гитлера, и они с мамой постоянно ссорились на этой почве. Я тогда не вдавалась в причины его антипатии — маленькая была. Гитлер хотел завоевать весь мир, и подростком, помню, что моя Германия постоянно завоёвывала другие страны, находилась в состоянии войны. Но на нас это поначалу практически не сказывалось: Германия одерживала победу за победой, а мы продолжали жить обыкновенной жизнью, пока отец не ушёл на фронт... Тогда Германия стала воевать с СССР, очень сильным противником. Сначала произошла страшная Сталинградская битва, а потом бомбардировщики противника уже ровняли с землей наши города, а сотни и тысячи немецких солдат гибли и попадали в плен, и одно поражение следовало за другим. Тогда мы и на себе ощутили, что такое война, а вскоре погиб отец, и наша жизнь уже не стала прежней. Потом брата забрали в спецшколу.
Еления замолчала. Ей стало тяжело и горько от воспоминаний — картинки тяжелой безрадостной жизни снова возникали перед глазами. Брат и сестра не торопили , видимо, поняв ее состояние.
— Режим нашего лидера стал ужасной, жестокой и бесчеловечной диктатурой, а, возможно, таким и всегда был, но мы не сразу поняли это, в отличие от нашего отца. Тот день, который раз и навсегда изменил нашу с мамой жизнь, и мы прозрели, сначала выглядел точно так же, как и предыдущий, и ничто не предвещало грядущего кошмара. Я сходила в школу, потом на балет, мама была весь день на работе... А потом вечером в дверь квартиры забарабанили, перепугав нас... Это был Карл, мой брат, который сбежал из спецшколы. Он не выдержал, сломался и сбежал. Он ужасно выглядел, его трясло и знобило, и он рассказывал о последних месяцах жизни ... Мы были в ужасе, к своему стыду не сразу поверив ему, когда он стал рассказывать, что в спецшколах среди нашей молодежи пропагандировали расоненавистнические идеи нацизма, готовили ребят... для совершения массовых злодеяний с людьми другой расы и других национальностей.
Девушку передернуло.
— Против нашего режима — Третьего рейха — нельзя было идти. Мы знали это, но никогда не думали, что наказать могут и нас. После появления Карла на следующий же день нас всех арестовали, чтобы предать смертной казни. Но вмешался старый друг отца, который работал в немецкой лаборатории по созданию совершенного человека. Доктор Крауф попросил за нас, и нас отдали ему в лабораторию для экспериментов. В лаборатории создавали солдат — зомби, которые смогли бы переломить ход войны. Таким сделали моего брата.
Еления снова замолчала, не выдержав тяжести воспоминаний.
— Мама не выдержала экспериментов над ней и умерла, — глухо продолжила она. — В тайне от всех доктор Крауф проводил надо мной немного другие исследования. Он не хотел делать из меня бездумного и безвольного зомби. Он мечтал создать совершенного солдата, умеющего не только убивать, но и мыслить, сопереживать. Чтобы избежать преследования и смерти, мы с ним переместились в ваш мир. Я не знаю, как он это сделал. Он пришёл в камеру, в которой я жила последние полгода жизни, сказал, что является белым магом, начертил руны и произнес магические заклинания. Когда я открыла глаза, то оказалась около того дома, в котором «невидимки» убили всю семью, и где меня нашли полицейские.
Еления замолчала, а Роннигусы пытались справиться с шоком и изумлением. Рассказанная история выглядела очень правдоподобно.
— Значит, ты переместилась не одна? — изумилась Мадлен.— А где тогда этот доктор Крауф?
— Я не знаю. Рядом его не было, когда я очнулась. Но он обещал найти меня.
— Каким образом? — тут же встрял Диннар.
— Сказал, чтобы я каким-то образом дала о себе знать. А каким не сказал.
— Ясно, — задумался мужчина. — Я думаю, что мы должны дать Николасу прочитать ее. Только тогда мы сможем поверить во все это окончательно, — повернулся к сестре Диннар. — С Никаса возьмём кровную клятву о том, что будет молчать.
Мадлен мягко посмотрела на Елению.
— Ты разрешишь прочитать себя нашему менталисту? Мы должны убедиться в том, что ты рассказала о себе правду. Я верю тебе, но все равно в то, что ты рассказала, верится с трудом.
