— Не беспокойся так, Лисенок. Я в норме, — неожиданно произнес старик довольно бодрым голосом и открыл глаза. — Привет, Джефри! Неужели вам обоим было не лень тащиться сюда?
— Мы так беспокоились за тебя! — Мелани наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Одолеть меня сможет только что-то более серьезное, а не какой-то дурацкий скачок давления! — смело заявил Патрик, но тут же слегка скривился. — Врач сказал, что я должен остаться здесь на ночь, а мне не хочется, чтобы вы суетились. Нет ничего более угнетающего, чем больница. Так что езжайте домой, со мной все будет в порядке. Если мне что и понадобится, полагаю, Энни не откажется поухаживать за мной.
Действительно, у него с соседкой затевается серьезный роман, подумала Мелани и улыбнулась.
— Отдыхай, — сказала она. — А утром мы приедем за тобой.
— Пока, Патрик, до завтра, — улыбнулся Джефри.
Едва оба вышли, как мимо них в открытую дверь палаты стремительно проследовала миссис Доэл.
— Слава Богу, с ним все более-менее ясно, — с облегчением вздохнула Мелани, когда они оказались на улице у машины.
Теперь переживания об отце отодвинулись на второй план, и ей необходимо было поговорить с мужем.
— Джефри… — начала она.
Но он прервал ее и решительно произнес:
— Я не уеду, Мелани. Если хочешь вычеркнуть меня из своей жизни, сама подавай на развод. А я не намерен этого делать!
Слезы стояли у нее в глазах, когда она посмотрела на мужчину, которого любила всем сердцем. Он был единственным человеком на свете, который мог заставить ее поверить в счастье.
— О, Джефри! Я вовсе не то имела в виду… Мне не надо, чтобы ты уезжал. — Она смахнула рукой слезы радости. — Я хочу, чтобы ты простил меня.
— Простил? За что? — спросил он, обнимая ее и прижимая к груди.
— За то, что позволила тебе уйти.
Он приложил палец к ее губам.
— Не будем говорить об этом. Я тоже виноват, наделал немало глупостей. Мне не следовало уходить. Надо было спокойно разобраться в случившемся и понять, что время залечит раны. Но не хватило терпения…
— Как и мне, дорогой, — смутилась Мелани.
Он, не выпуская ее из объятий, заглянул ей в глаза.
— Я люблю тебя с того самого дня, когда впервые увидел.
— А мне казалось, — вдруг призналась она, — что ты женился на мне лишь потому, что я забеременела. И когда ребенка не стало, а ты ушел, я решила, что так оно и было на самом деле.
— Ну, Лисенок, не ожидал от тебя такое услышать! — Он еще крепче сжал ее руки. — Я просто был взволнован, когда мы обнаружили, что ты беременна, хотя и не сомневался в том, что Патрик разрешит нам пожениться, несмотря на нашу молодость. Но я любил тебя…
Его слова и его глаза, полные страсти, навсегда изгнали страх, который Мелани втайне испытывала столько лет.
— Джефри, если ты останешься со мной, тебе придется научить меня стать более открытой. Если бы я знала, как это сделать…
— Я же сказал — мы всегда будем вместе.
Мелани посмотрела на него сияющими глазами.
— Ох, Джефри, я так сильно люблю тебя! — Ей хотелось сказать больше. Но он стал целовать ее, и она ощутила в сердце такое счастье, какого не испытывала уже много лет.
А когда наконец поцелуй был прерван и оба смогли вздохнуть, Мелани тихо попросила:
— Поехали… — и замолчала, потупив взгляд.
Он понял, о чем она не договорила, и распахнул перед ней дверцу джипа.
— Сядь и пристегни ремень.
Через минуту мотор взвыл и «лендровер» рванулся с места. Джефри погнал машину так, что, если бы по пути им встретился патруль дорожной полиции, пришлось бы платить штраф за превышение скорости. Мчались молча, оба знали, что одного, даже невзначай брошенного ласкового слова оказалось бы достаточно, чтобы лавина едва сдерживаемых чувств накрыла их тут же с головой.
Оказавшись дома, они быстро прошли в спальню и прямо с порога, неистово целуясь, принялись торопливо раздевать друг друга. Разбросанной по полу одеждой вскоре оказался отмечен их путь от двери к кровати, которая была застелена атласным покрывалом. И они легли, даже не откинув его, — они очень спешили.
Их жаркая прелюдия длилась недолго. Когда он овладел Мелани, та почувствовала знакомое сладкое ощущение, которого ей недоставало долгих шесть лет.
— О, Джефри! — страстно прошептала она и самозабвенно отдалась волшебному ритму движений, вскоре вознесших ее на вершину блаженства.
Час спустя они все еще оставались в постели, умиротворенно нежились в объятиях друг друга. Но вот Мелани вдруг поднялась, взяла халат со спинки стула, надела, завязав пояс.
— Почему ты встала, я не готов еще тебя отпустить, — улыбнувшись, сказал он.
— Хочу тебе кое-что показать, — ласково ответила она и, выдвинув ящик комода, достала старую фотографию. — Вот посмотри.
— Наш семейный портрет?! — Джефри взял в руки снимок.
— Когда мне бывало особенно плохо без тебя, я вынимала его из комода, и он придавал мне силы, чтобы жить дальше.
— А знаешь, ты часто мне снилась именно такой, как на семейном портрете.
Мелани грустно улыбнулась.
— Мы здесь так молоды, и я беременна…
— Мы и сейчас не стары. Что же касается беременности, то, судя по всему, тебе это еще предстоит, и не раз. Хочу, чтобы у нас было двое детей — мальчик и девочка…
— О, Джефри, милый! — Глаза Мелани лучились от счастья. — Я согласна. Все будет так, как ты скажешь.
Эпилог
Самолет компании «Бритиш эйруэйз», летевший из Лондона в Нью-Йорк, сделал промежуточную посадку в Дублине ровно в десять утра. Сойдя с трапа, Мелани и Джефри дождались, пока им выдадут багаж — большой чемодан на колесиках, — и направились через зал ожидания к выходу, чтобы оформить прокат машины. Но путь им решительно преградил молодой человек, на плече которого висела сумка с диктофоном. В правой руке у него был микрофон.
— Репортер еженедельника «Фэмили энд бизнес», — представился тот скороговоркой и заискивающе попросил: — Мистер Морланд, скажите, пожалуйста, несколько слов нашим читателям!
Джефри, который в одной руке нес чемодан, а другой поддерживал под локоть Мелани, большой живот которой скрывало специально пошитое платье, слегка поморщился, не сумев скрыть досады. Однако он, имеющий достаточный опыт общения с журналистами, привычно кивнул репортеру:
— Только недолго, мы спешим в Дун-Лэаре. — И, взглянув на жену, как бы извиняясь, спросил: — Дорогая, я отвечу на два-три вопроса? У нас ведь есть еще время, не так ли?
— Да, милый. Конечно…
