— Ну что? Уходим? — шепнул он ей на ухо. — В казино главное — вовремя остановиться.
Грейс посмотрела на него так, словно ей предложили отказаться от выигравшего лотерейного билета.
— Хорошо, — сказал Каспер. — Продолжим. Они перешли к рулетке, и он поставил половину фишек на черное. Выпало красное.
— Черт, это знак.
— Ты просто не умеешь! — громко объявила Грейс. — Смотри, как надо. — Забрав оставшуюся половину, она все поставила на двадцать три.
— Почему двадцать три? — поинтересовался Каспер.
— Потому что я родилась двадцать третьего числа.
— Ставки сделаны, — объявил бесстрастным голосом крупье, запуская машину.
Ей казалось, что шарик не остановится никогда. Он прыгал и прыгал, а колесо все крутилось и крутилось. Грейс попыталась остановить его взглядом, и у нее получилось.
— Есть! — воскликнул Каспер. — Ты выиграла! Боже! Тебе сегодня везет.
Их угостили шампанским; Им улыбались. Им аплодировали. Казино не любит отпускать клиентов с выигрышем. Никто не хотел, чтобы они уходили.
И они не ушли.
— Двадцать шесть, — объявила Грейс. — На все.
У столика уже толпились любопытные. Все ждали чуда.
И они увидели чудо! Грейс выиграла три раза подряд — на двадцать шесть, на «красное» и на «зеро».
Карманы пиджака Каспера раздулись от фишек.
— Сколько? — спросила Грейс, обводя игровой зал взглядом хищника, ищущего чем бы поживиться.
— Около тридцати тысяч, — шепотом ответил Каспер.
— Пожалуй, хватит! — громогласно объявила Грейс.
На этот раз уже никто не стал просить ее продолжить игру.
Каспер сунул несколько фишек крупье, заказал всем шампанского, и парочка, обменяв разноцветные кружочки на хрустящие бумажки, удалилась под бурные аплодисменты.
— Такое бывает раз в жизни, — шепнул Каспер, когда они спускались по трапу.
— В жизни все бывает только раз, — загадочно ответила Грейс. — Только первый раз — настоящий, остальные не в счет.
Ночной воздух охладил пыл. Восторг схлынул, и Грейс охватило странное равнодушие. Мысли уже не летали в безумном вихре, а едва ползали, как толстые, неповоротливые червяки.
Вот так всегда. Счастье мимолетно, оно — важный гость, который сначала заставляет долго его ждать, а потом, придя, тут же уходит, словно недовольный тем, что без него откупорили бутылку.
Она была счастлива. Там, в Штатах, в Сиэтле, в доме Майкла и на заднем сиденье его джипа. Она баюкала себя глупой детской песенкой, повторяя, как заклинание, простые, но казавшиеся магическими слова: люблю, люблю, люблю.
Людям нравится обманывать себя, нравится приукрашивать, нравится играть. И самый страшный обман, самое дешевое украшение, самая рискованная игра — любовь.
Она застилает глаза розовой пеленой пустых надежд, манит и уводит в волшебный лес счастья, который вдруг превращается в страшные джунгли отчаяния, возносит на вершину минутного блаженства, но лишь для того, чтобы безжалостно столкнуть вниз по каменистому склону, в конце которого черная бездонная бездна.
Свободен лишь тот, кто свободен от иллюзий, кто нашел силы заглянуть правде в глаза и познать печальную истину: жизнь — дерьмо.
— Что приуныла? — Каспер положил руку ей на талию и потянулся, чтобы поцеловать.
Грейс отстранилась.
— Не сейчас.
Портье встретил их загадочной улыбкой и задержал на Грейс лукавый взгляд.
— Хорошо повеселились?
— Отлично, — ответил, не вдаваясь в детали, Каспер. — Пожалуйста, наш ключ. И вот что…
— Да?
— Не будите нас раньше десяти. Что бы ни случилось. Запомните?
— Да, конечно. Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо.
Они медленно поднялись по лестнице на третий этаж, медленно прошли по устланному зеленой дорожкой коридору. Каспер вставил ключ в замок.
— Ты примешь душ?
— Угу, — пробормотала Грейс. — Если хватит сил. И еще выпью коньяку.
— Похоже, ты решила наверстать упущенное. — Он повернул ключ.
— Упущенное? Нет. — Она покачала головой. — Я всего лишь хочу почувствовать себя свободной.
Грейс вошла в комнату и остановилась, прислонившись к стене. Каспер вошел следом, захлопнул дверь и пошарил рукой по стене в поисках выключателя.
Люстра вспыхнула, и Грейс на мгновение зажмурилась от резкого света. Открыв глаза, она повернулась, сделала шаг к кровати и замерла.
— Черт!
На ее кровати, зарывшись лицом в подушку, лежал мужчина.
Майклу снился сон. Ветер наполнял белый парус. Голубое безоблачное небо казалось громадным куполом, накрывавшим безбрежный синий океан. Плескалась за бортом вода. В бездонной вышине парил альбатрос. И ни клочка земли до самого горизонта. Но Майкл знал — там, далеко-далеко, есть остров. Волшебный остров, где бьют чистейшие ключи, где с укутанных снегами вершин сбегают, журча, прохладные ручьи, где зеленеет изумрудный лес, а берег усыпан нежным золотым песком. Там его ждут. Там живет она.
Он знал, что приплывет туда во что бы то ни стало. Он уже видел ее на высоком скалистом выступе, выглаженном за тысячи лет ласковыми волнами.
Майкл уже хотел подняться и помахать ей рукой, как вдруг…
Лодку тряхнуло. Потом еще раз. Океан вскипел белой пеной, брызги ударили в лицо, а из глубины, из черной бездны поднялось страшное морское чудище. Оно разинуло пасть… сверкнули зубы…
— Да проснитесь же, черт бы вас побрал! — возопило чудище.
Лодку снова тряхнуло, и он открыл глаза.
— Грейс?
— Майкл?
— Что здесь, черт возьми, происходит?! — взревел Каспер.
Как все-таки приятно иметь дело не с романтиками, а с практичными, здравомыслящими людьми, думала Грейс, готовя бутерброды и раскладывая на подносе захваченную с собой в дорогу снедь. Романтики определенно подрались бы, расквасили друг другу носы, перебили посуду и поломали мебель. Портье вызвал бы полицию. Скандал, объяснения, язвительные заметки в местных газетах, недовольство начальства… Деловые же люди, которыми, по счастью, оказались и Каспер, и Майкл, быстро смекнули что к чему, сбавили обороты, взяли ситуацию под контроль и теперь мирно потягивали коньяк, обсуждая условия сделки.
Ее даже ничуть не волновало, что предметом сделки является она сама. Пусть себе поговорят. Выпустят пар. Понадувают щеки. Преисполнятся осознания собственной важности. Уверуют в то, что решают ее судьбу. Вечные мужские игры. Им и невдомек, что все уже решено.
Взяв в руки поднос — вроде бы ничего не забыла, — Грейс вышла из кухни.
