– Нормально. Туфли жалко.
– Туфли… – кивает и делает первый глоток, после проводит тыльной стороной ладони по губам.
Приливы волн увеличиваются, и я делаю пару шагов назад. Не хочу намочить ноги. Пальцы на руках уже заледенели. Самое время уйти в машину, спрятаться от холода и ветра, но я продолжаю стоять на улице.
– То, что ты сказал мне в квартире…
– Заинтересовалась? – с его губ срывается смешок, который он тут же глушит алкоголем.
– Неужели ты действительно меня так ненавидишь? – передергиваю плечами от внутреннего возмущения. – Ты все знал с самого начала. Абсолютно все. Я была с тобой честна.
– Знаю.
– И все? – взмахиваю руками в запале чувств. – Ты меня унижаешь за то, что был для меня другом… За то, что было черт-те когда?! – повышаю голос.
Я так от всего этого устала. Во мне бутылка вина и нестерпимая злость. Отчаяние и ненависть к своей никчемной жизни. К самой себе ненависть. Только вот срываюсь я сейчас на нем.
– Ты сама пришла. Мы заключили сделку. Остальное тебя не касается. Ты всегда можешь вернуть деньги и избавиться от меня.
– Какое благородство, – стискиваю зубы. – Сначала ассоциируешь меня со шлюхой…
– Ты сама себя с ней ассоциируешь. Не перекладывай с больной головы на здоровую.
– А хотя, знаешь, давай, я согласна, – торопливо расстегиваю пуговицы на пальто, – подтвердим статус.
– Закрываешь гештальт? – его голос сочится иронией. – Секс в обмен на дальнейшее спокойствие. По-моему, неплохо.
– Твое или мое спокойствие? – впервые за то время, что мы здесь находимся, поворачиваюсь к нему лицом, вынимая последнюю пуговицу из петли.
– Это как повезет, – пробегает глазами по моему телу под распахнутым пальто.
Его указательный палец поддевает верх чашки лифа на платье, слегка оттягивает на себя, а потом резко отпускает. Этот легкий хлопок выбивает остатки воздуха из груди.
Клим огибает мою талию рукой и рывком тянет меня на себя. Почти сбивает с ног этим напором. Валюсь в капкан из собственных лживых эмоций и из последних сил цепляюсь промерзшими пальцами за его плечи. Время вокруг замирает. Клим не спешит. Скорее, выжидает. Ждет от меня каких-то действий. Только вот я впадаю в ступор, пялюсь на него как дура и не могу пошевелиться. Сильнее впиваюсь ногтями в ткань черного мужского пальто и закусываю свою нижнюю губу.
Жалею, что вообще ляпнула этот бред и что пошла к нему в ту ночь – тоже. Обо всем жалею. О том, что было восемь лет назад, о своих поступках, решениях. Только вот толку в моих страданиях нет. Ничего нет. Пустота. Пустота и вечная боль. Ничем ее не выжечь. Ничем.
Но, вопреки всему, вытягиваю руку и вскользь касаюсь его щеки. Задеваю пальцами шершавый подбородок, оттесняюсь назад. Не отказываюсь от своих слов, нет, просто беру маленькую передышку. Делаю глубокий вдох и не понимаю, как это происходит. Слишком быстрые шаги – и вот я уже прижата грудью к холодному металлу. Вдавлена в дверь машины.
В голове шумно. Гул крови не дает сосредоточиться на действиях, я слышу только пульсацию в висках. Хватаю ртом ледяной воздух. Чувствую руки Клима на своей талии и то, как ветер обдувает ноги в темном тонком капроне.
Клим ведет рукой ниже, задирает подол узкого платья и надрывает колготки. Не церемонится. Запускает пальцы под кружевной материал моих трусиков. Я чувствую его пальцы внутри себя. Несколько неглубоких толчков.
В голове проскальзывает мысль остановить все это. Но я ее игнорирую. Мне нужно попробовать. Отпустить себя, что я и делаю. Закрываю глаза и расслабляюсь. Откидываюсь на его твёрдую грудь, запрокидывая голову на плечо. Влаги между ног становится чуть больше. Хватит, чтобы сделать это безболезненно. Задерживаю дыхание, прежде чем ощущаю эту наполненность. Раскрываю губы в немом стоне.
А потом я чувствую холод и дикую, разрывающую боль, она не физическая. Она поглощает, миллиметр за миллиметром пожирает остатки души. Тянет наружу мерзкие воспоминания. Чужие руки, сальные взгляды и жуткую боль от удара. Мой включенный автопилот. Просто механика и никаких чувств. Грубо, жестко, холодно.
Клим сжимает мою грудь. Сминает полушарие, и я возвращаюсь в реальность. Мне больше не страшно. Упираюсь ладонями с широко растопыренными пальцами в стекло и чувствую свои слезы. Они теплые. Только остывают очень быстро, стоит их коснуться ветру.
Считаю про себя и впитываю его безразличие. Клим зол. Он по капле вытрахивает из меня силы и моральный покой. Расшатывает неустойчивые нервы, сам того не подозревая. Зверски, по-животному. Когда хочется кричать от частоты толчков и остервенелых хлопков при соприкосновении кожи. Так, как я этого и ожидала.
Он был единственным человеком, кому было на меня не плевать. Единственным. А сейчас, сейчас его больше нет.
Когда все заканчивается, я не чувствую удовлетворения или какой-либо разрядки. Ничего не чувствую. Внутри все та же пустота. Только теперь к ней примешалось что-то еще, я пока не могу разобрать, что это.
Клим одергивает мое платье. Кладет раскрытую ладонь на мой живот. Его нос упирается мне в висок. Он часто дышит и с силой сжимает мою безвольно болтающуюся руку. Забирает ее в свой кулак.
Я дрожу. От холода и того, что только что произошло. Меня колотит. Зубы стучат с мерзким скрипучим звуком. Чувствую скользящее прикосновение его губ к моей щеке, или же мне это только кажется.
Вяземский отодвигает нас чуть в сторону и открывает дверь «Хаммера».
– Садись, – его голос хрипит и звучит как-то замогильно. Скорее всего, это лишь мое воображение.
Дорога обратно кажется нескончаемо долгой и неуютной. Я до сих пор не осознаю, что произошло. Но отчетливо знаю одно – я наказывала себя. Нарочно хотела испытать, как мою душу вывернет наизнанку. Понимала, что вспомню все до секунды, и все равно шагнула туда. Влетела с разбегу. Мстила сама себе за глупость.
У подъезда Клим глушит мотор. Медленно разворачивается ко мне корпусом и пытается поймать мой бегающий взгляд. Осознав, что этого не произойдет, смотрит в лобовое.
– Ты мне больше ничего не должна.
– Что? – сглатываю вязкую слюну. Язык словно прилип к небу.
– Договор, помнишь? Считай, ты выполнила все условия.
– Но…
– Можешь идти.
– Ладно, – киваю и отшатываюсь к двери. Когда пальцы тянут ручку на себя, замираю. – Что я скажу Вите про…
– Скажи, что я тебе все же не поверил.
– Хорошо.
– И еще, Луиза, – снова выделяет мое имя интонацией, – не стоит больше приходить ко мне за помощью.
18
По лестнице поднимаюсь очень медленно.
После случившегося Клим не проявляет благородства, уезжает сразу, как только я вылезаю из машины.
