Книга Фортуна на стороне мертвеца - Стивен Спотсвуд

Давно вы работаете в «Сталелитейной компании Коллинза»?

Вы впервые были в доме Коллинзов? Он вам понравился?

Вы были близки с Абигейл или Алистером Коллинзом?

Чем вы занимались на вечеринке? С кем разговари вали?

Вы видели Абигейл Коллинз или говорили с ней до полуночи? О чем?

Вы видели Ребекку или Рэндольфа Коллинза или говорили с ними? Вы были в кабинете во время спиритического сеанса? Что вы тогда подумали?

Как это восприняли все остальные? Кто-нибудь расстроился, не считая Абигейл и Ребекки?

Когда вы ушли с вечеринки?

Вы были там, когда обнаружили тело?

Когда лучше всего позвонить вашей жене? Обещаю, что не буду назойливой. Честное слово.

Я задавала вопросы в разных вариациях, но весь день был занят примерно этим. Может, мисс Пентикост и сумела бы отсеять золото из этой груды хлама, но я его не заметила.

Меня привлекли только следующие яркие детали, в произвольном порядке.

Ала Коллинза почти все одновременно обожали и боялись, он проводил в офисе больше часов, чем оба его заместителя, вместе взятые.

Абигейл Коллинз любили в меньшей степени. Все одинаково пробубнили что-то сочувственное, но у меня создалось впечатление, будто многих из руководства компании раздражало, что она везде сует свой нос после смерти мужа. У многих ее желание избавиться от военных контрактов вызывало зубовный скрежет. Человек, чьи тайные планы уйти на пенсию раскрыла Белестрад во время вечеринки, признался, что его намерения не были секретом. Он рассказал об этом нескольким друзьям и перестал засиживаться на работе. Даже если никто об этом не болтал, то и догадаться было нетрудно.

А что касается женщины, чью беременность открыла Белестрад, то ее муж проговорился, что его супруга — любительница шампанского. Не пьяница, а тонкий ценитель, подчеркнул он. Но многие заметили, что во время вечеринки она пила только лимонад.

Кстати, о пьяницах. Я обнаружила, что слово «нездоровилось» на языке белых воротничков означает «тошнило в туалете». Конрою из бухгалтерии нездоровилось, и он пробыл в туалете второго этажа от конца спиритического сеанса и до той минуты, пока не раздались вопли «пожар», так мне было сказано. И в этот период он не слышал, чтобы кто-нибудь вошел в кабинет. Это мало о чем говорило, поскольку ему «нездоровилось» очень сильно. Он вышел, когда выбивали дверь кабинета, но, по его словам, не входил внутрь.

Жена одного сотрудника недавно научилась фотографировать и принесла на вечеринку свой новенький «Кодак». Весь вечер она снимала. Я тут же вскинулась, но ее муж, менеджер среднего звена из отдела продаж, заверил, что все кадры наверняка не в фокусе или засвечены. Я взяла с него обещание прислать мне фотографии, как только их проявят.

Имело ли все это значение? Или просто было чуть менее скучным, чем остальной мусор? Мне не хотелось гадать. По крайней мере, не в тот день.

В половине первого я прервалась на обед и поела в столовой компании в подвальном этаже, просторной, чистой и с неплохой кормежкой. Сюда ходили и белые воротнички, и рабочие, но между ними проходила невидимая, но очень твердая демаркационная линия.

Я не стала переходить границу и села за стол с секретаршами. Прикинулась скромницей и подождала, пока кто-нибудь из них заговорит первой.

В конце концов одна из них, высокая, с черным хвостиком и в очках с черепашьей оправой, наклонилась над столом и почти заговорщицки прошептала:

— Вы ведь работаете на Лилиан Пентикост, да? И каково это?

Я начала с нескольких моих любимых баек, и очень скоро весь стол внимал каждому моему слову. Некоторые фыркали и неодобрительно хмурились при мысли о том, что женщина может замарать руки, якшаясь с насильниками и убийцами. Но я заметила, что и они так же напряженно вслушиваются, как и остальные.

Еще один урок, который я получила на курсах стенографии, заключался в том, что жизнь секретарши проходит в отчаянной скуке и сплетни ценятся на вес золота. Вскоре я заставила их разговориться. Честно говоря, это не был подвиг Геракла. Насильственная смерть жены основателя компании не может не вызвать массу обсуждений.

От секретарш я почерпнула кое-что, чего не выудила из их боссов.

После смерти Ала Коллинза Харрисон Уоллес стал сам не свой. Прозвучали слова «задумчивый», «раздраженный», «подавленный», и таким, по их словам, он никогда прежде не был. Значит, он не родился с этой кислой миной.

Одна из старейших секретарш заметила, что перемена настроения предшествовала самоубийству его друга, и эти двое, возможно, поссорились. Уоллес и Коллинз занимали смежные кабинеты, но за несколько месяцев до смерти Коллинза Уоллес переехал в новый офис в другой части здания.

— Сказал, это потому, что в его кабинете плохо работает кондиционер, — заявила седовласая женщина. — Но не думаю, что это правда.

Когда я спросила, почему она так считает, она сказала, что Уоллесу на самом деле не хотелось переезжать.

Пара женщин работала достаточно давно, они еще помнили, когда Абигейл была общей секретаршей Харрисона и Алистера.

— Ее беременность вызвала страшный переполох, — сообщила еще одна седая секретарша. — А когда мистер Коллинз объявил, что это его ребенок… Да это просто неслыханно!

— Кто-нибудь подозревал, что у них были отношения?

— Ни одна живая душа. Но меня все это не удивляет. Абигейл была очень дружелюбной.

— Может, с ней дружил и еще кто-нибудь?

Я надеялась, что она ткнет пальцем в Харрисона Уоллеса, но она покачала головой.

— Я не особо обращала на нее внимания, — заверила она. — Просто все об этом знали. Она была такой раскованной девушкой. И это еще до того, как все девушки стали раскованными.

Все седые секретарши захихикали и закивали. Вскоре после этого они попрощались и вернулись к работе.

Итак, Абигейл Коллинз была «дружелюбной». Любопытно.

Конечно, такого рода слушок двадцатилетней давности мог быть просто злословием. Красивую девушку, заманившую в сети богатого босса, будь то случайно или намеренно, очень легко облить грязью задним числом.