Книга Роза в пустыне - Елена Левашова

Максим 

Ее подбородок дрожит, длинные ресницы трепещут, а из взгляда медленно утекает жизнь… Да, именно так, я не ошибся в сравнении, ведь человек, утративший надежду — мертвец. Я задыхаюсь от ненависти к самому себе и миллиона вопросов, лезущих в голову, как тараканы. Почему из множества людей, живущих на планете, ей написал именно я?! Почему судьба избрала меня орудием, заживо убивающим Ди? Невыносимо смотреть на нее — растерянную, прозрачную, словно обезличенную. Мне одновременно хочется отвернуться, спрятаться от ее боли и не отрывать взгляд, впитывая ее присутствие.

— Разве ты можешь воскресить мою дочь? Я больше не верю тебе, Макс. И вторых шансов не даю. Никому.

Я не могу воскресить Арину, Диана права. Но я бы мог разделить с ней тяготы… Радости и печали, проблемы и болезни. Да что там, саму жизнь! Потому что я люблю ее и не позволю уйти. Какой же я лжец! И олух, наивно считавший, что за любовь не стоит бороться. Сейчас во мне столько чувств, что, кажется, если я не остановлю ее, сердце взорвется к чертовой матери!

— Постой, — кричу я, но из горла вылетают бессвязные хрипы. — Ди…

В глазах резко темнеет, а боль, поселившаяся в моей голове несколько месяцев назад, выходит наружу. Я бессильно опадаю на грязную влажную землю, мыча и извиваясь, как червяк. А потом отключаюсь, поддавшись манящему черному мареву, вмиг окутавшему меня.

В полузабытье я слышу чужие голоса, чувствую крепкие руки, куда-то меня тянущие, вижу мужское лицо в медицинской маске. Меня тормошат, зовут по имени, возвращая из чёрного тоннеля бессознательности, по которому я стремительно несусь.

— Максим Сергеевич, вы меня слышите?

— Да. — Из горла вылетают булькающие, нечленораздельные звуки.

— Раиса, свяжись с реанимацией! У пациента локальный судорожный синдром, нарушение речи и зрения.

Врач светит фонариком в мои затянутые мраком глаза, стучит молоточком, проверяя рефлексы, а потом добавляет с тяжким вздохом:

— Горизонтальный нистагм. (Повторяющееся непроизвольное движение глаз из одной стороны в другую. Примечание автора).

— Что… со мной? — выдавливаю по слогам.

— Не говорите ничего. Дышите глубоко, Максим Сергеевич. Вам повезло оказаться на территории больницы. Сейчас мы вам поможем.

Закрываю глаза, позволяя Раисе сделать мне укол, слыша фразы, обрывки фраз, шорохи… А потом наступает темнота.

Пробуждаюсь от запаха лекарств и антисептиков. Преодолевая распирающую изнутри боль, оглядываюсь. Я в палате, лежу на кровати с привязанными руками. Из локтевых сгибов обеих рук торчат капельницы, к груди прилеплены какие-то датчики, на лице кислородная маска. Шевелюсь и раскрываю губы, чтобы позвать кого-то из персонала, но изо рта вылетают жалкие хрипы. Черт, что же со мной такое? Теперь я и говорить нормально не смогу? В голове яркой вспышкой рождается неожиданная мысль: как же вовремя судьба забрала у меня Диану… И кто будет присматривать за Челси? И как сказать родным о болезни? Известие совершенно точно убьет маму…

— Проснулись? — бодрый голос высокого, как гора, реаниматолога разрывает тоскливую тишину. — Как вы себя чувствуете?

— Не знаю… Что со мной, доктор? И куда делся другой мужчина и Раиса?

— Память не пострадала, уже хорошо. — Произносит врач, наблюдая за движением моих глаз. — Семен Васильевич и Раиса Михайловна работают в приемном отделении. Вы помните, как упали возле входа в больницу? Хорошо, что сердобольные прохожие позвали на помощь! Сейчас люди… сами знаете какие. Могли не подойти, и лежали бы вы…

— Какой у меня диагноз? Что-то с головой, так? Признаю, последние два месяца я ни дня не обходился без таблеток. И почему мои руки привязаны? — с силой дергаюсь, но получается жалко.

— Максим Сергеевич, симптомы указывают на опухоль головного мозга. — Выносит приговор врач, листая тощую медицинскую карту. — Руки привязали, чтобы вы не навредили себе.

— Сколько мне осталось?

— Давайте без драмы, хорошо? Сейчас поедем на компьютерную томографию, и все проясним, идет? Дай бог, чтобы я ошибался. Я хочу ошибиться, слышите?

Врач не ошибся. Я чувствую это по тому, как не могу встать и плохо вижу. Меня везут на каталке по длинным, пахнущим хлоркой, коридорам в отделение функциональной диагностики, погружают в аппарат. Подо мной двигается стол, датчики, потолок… Яркие цвета сливаются в грязно-бурую картинку, застилающую глаза. А потом меня увозят в палату, на каталке, как инвалида. Оставляют наедине с нервным, мучительным ожиданием диагноза, разделившего жизнь надвое…