Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– И ты знал, что журналист под тебя копает. Пишет статью про твое казино. Ведь знал?
– Ну, говорили знающие люди, – согласился Жилин. – Но мне наплевать было! Говорю вам – я его не видел никогда!
– А еще раньше ты знал, что прокурор Конягин собирает на тебя материал, – продолжал Гуров. – А два года назад у тебя было столкновение на почве бизнеса с Валентином Гурьяновым…
В этих двух случаях Лев блефовал: ни в документах, относившихся к Гурьянову, ни в бумагах прокурора Конягина не было упоминания о Сергее Жилине. Но ему было интересно увидеть реакцию задержанного. И реакция последовала вполне предсказуемая.
– Вот пурга! – воскликнул владелец казино. – Вот вранье! Ладно, валите, врите больше. Найду адвоката хорошего, и докажем, что все это вранье. Никого я не убивал, и все тут!
Вернулся капитан Куликов. Наклонившись к уху Гурова, он сообщил, что проверил сведения, сообщенные задержанным. Сведения оказались верными: все люди, названные Жилиным, подтверждали, что виделись с ним в клубе. Двое заявили, что вели разговоры лишь на спортивные темы, и только один признался, что речь шла об открытии казино в районном центре Краснокаменске и о найме сотрудников охраны для этого заведения.
Это было, конечно, интересно, но к убийствам не имело никакого отношения. Некоторое время допрос топтался на месте, потом Гуров прекратил его и отправил задержанного, опираясь на решение суда, в СИЗО. Жилина можно было допрашивать еще, однако у Льва возникло сомнение в правильности этого направления. Что-то тут было не так…
Глава 20 В следующие дни Куликов и Крячко продолжили допрос владельца казино. Результаты были не слишком обнадеживающие, так как Жилин и правда обзавелся адвокатом, одним из лучших в Заречье. При помощи этого адвоката, а также понукаемый оперативниками, он все-таки вспомнил, где был и что делал 16 июня. Выходило, что до обеда спал, потом вел деловые переговоры с партнерами, затем имел свидание с некой девушкой по имени Анжела, а с шести вечера до часу ночи находился в казино. Были допрошены все названные подозреваемым: и Анжела, и партнеры, и сотрудники, и посетители казино. И все дружно подтвердили его слова. Получалось, что обвинение в убийстве журналиста Угрюмова, выдвинутое против Сергея Жилина, рассыпалось на глазах, и через два дня его пришлось отпустить. Правда, теперь против бывшего боксера было выдвинуто другое обвинение – в осуществлении незаконного игорного бизнеса. Но к делу об убийствах оно не имело никакого отношения.
Гуров после первого дня допросами Жилина не занимался. Он переключился на других персонажей из полученного им «финишного перечня». И, прежде всего, присоединился к разработке застройщика Ивана Воробьева, которой уже занимался лейтенант Соболев. Самого подозреваемого лейтенант пока не трогал – вообще старался его не беспокоить. Пока он занимался сбором сведений. И вот эти сведения очень заинтересовали Гурова.
Изначально гражданин Воробьев попал в поле зрения оперативников потому, что на него завел уголовное дело прокурор Конягин. Дело было заведено в связи с подозрением в поджоге ряда старых зданий. И здесь для застройщика Воробьева все складывалось плохо. В деле имелось несколько свидетелей, которые уверенно заявляли, что видели поджигателей, кроме того, на месте пожарищ были найдены бидоны из-под горючих веществ. Таким образом, дело о поджоге имело ясную судебную перспективу, и для гражданина Воробьева все складывалось плохо.
Все изменилось с того момента, как прокурор Конягин был убит. Расследование дела замедлилось. Затем, когда его возобновили, свидетели внезапно стали менять свои показания. Теперь они заявляли, что не помнят никаких поджигателей – возможно, это были просто случайные прохожие. В связи с этим мера пресечения, выбранная в отношении Воробьева – подписка о невыезде, – была отменена, он мог свободно передвигаться везде, где ему требовалось. Из всего этого вытекало, что Иван Воробьев сильно выиграл от смерти прокурора Конягина, то есть у него была явная причина желать смерти прокурора.
Но не это было тем важным и интересным, что удалось выяснить Соболеву и что заставило Гурова отложить прочие направления расследования и заняться делом Воробьева. Самым интересным, что удалось узнать лейтенанту, был тот факт, что Воробьев, видимо, нарушил наложенное на него ограничение и в день смерти Конягина исчез из Заречья. В течение трех дней, с 17 по 19 февраля (день, когда был убит прокурор), никто в Заречье не видел застройщика Воробьева. Никто не видел – но значит ли это, что его не было? Может, он как раз был, но в таком месте, где его никто не должен был видеть? Например, в Емельяновом лесу едущим на снегоходе?
Эта мысль была первая, которая пришла в голову лейтенанту Соболеву, когда он сначала от секретарши Воробьева, а затем и от его супруги узнал, что директор треста «Этажи Заречья» три дня пропадал неизвестно где. И эта же самая мысль пришла в голову полковнику Гурову.
– А ты молодец, лейтенант, – сказал он Соболеву. – Умеешь делать правильные выводы. Ну и как ты собираешься дальше поступать? Какие твои дальнейшие действия?
– Пока собираюсь продолжить сбор сведений, – ответил лейтенант. – Узнать как можно больше подробностей о его жизни. И одну такую подробность я уже узнал. Знаете, что еще мне сказала та же самая секретарша? Что шеф исчезал на три дня и раньше. На ее памяти – два года назад. Кажется, в сентябре, но точных чисел она не помнит.
– Да, это новость! – воскликнул Гуров. – Сентябрь! Ты ведь понимаешь, что это значит?
– Конечно, понимаю, товарищ полковник! – отвечал Соболев. – Это месяц, когда был убит Гурьянов. Стало быть, Воробьев может иметь отношение и к этому убийству.
– Может, может! – заключил Гуров. – Значит, в данный момент он у нас становится главным подозреваемым. Наконец у нас появился реальный подозреваемый…
Тут Лев вспомнил, что уже высказывал эту мысль, причем в тех же словах, несколько дней назад. Это было неприятное воспоминание, и он решил прогнать его.
Они с Соболевым поделили направления, по которым будут собирать информацию о подозреваемом, и приступили к работе. Спустя двое суток им удалось собрать достаточно информации. Картина получилась такая.
Иван Владимирович Воробьев, возраст 49 лет, жил с семьей в пятикомнатной квартире в хорошем, чистом районе вблизи городского парка. С женой Светланой общался мало. Жена была моложе мужа на девять лет; занималась в основном воспитанием двоих детей, младшему из которых было десять лет, а старшей дочери – тринадцать. Разумеется, жена не работала. Воробьев уезжал из дома около девяти и возвращался не раньше восьми, а то и позже. Большую часть времени проводил в своем офисе. Обедал, как правило, в ресторане «Лукоморье».
Однако не одной работой жив человек, и Иван Воробьев не был исключением. Как выяснили оперативники, почти каждый день, чаще всего вечером, после пяти, директор треста сворачивал с деловых маршрутов и подъезжал к уютной новостройке в Октябрьском районе. Там он посещал двухкомнатную квартиру на шестом этаже. Квартира, как и весь дом, принадлежала самому Воробьеву. А проживала в ней некая гражданка по имени Юля, двадцати лет от роду.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
