— Алло?
— Ну, слава богу! — Митч прижал ладонь ко лбу, чтобы унять легкое головокружение. — Где ты?
— Ты нашел мою записку?
— Да, и прочитал. Какого черта тебе вздумалось… — Он перевел дыхание и заговорил более сдержанно: — Просто скажи, где ты, и я приеду за тобой.
— Не нужно, со мной все хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Я только что проехала через весь Сидней. — Он слышал в ее голосе некоторое удивление самой себе и растущую уверенность. — Я это сделала сама и буду продолжать в том же духе.
— Эмили, будь благоразумна и…
— Знаешь, Митч, — перебила она, — я вовсе не такая уж благоразумная и рассудительная и очень редко бываю совсем спокойной. Короче говоря, я не та женщина, на которой ты хотел бы жениться.
Потрясенный, Митч машинально опустился на стул. Преодолевая головокружение, он чувствовал, как снова закипает.
— Черт возьми, ты очень ошибаешься. Ты — единственная, на ком я хочу жениться.
Но в ответ ему раздались гудки. Она не только ушла, она еще и бросила трубку. С улыбкой, больше напоминавшей оскал, он прошел в прихожую и взял ключи от грузовика. Острое раздражение полыхнуло в крови. И хорошо, это все-таки лучше, чем ледяной спазм ужаса.
Пока Митч под проливным дождем ехал назад в Пленти, раздражение постепенно все же уступило место холодному ознобу. Когда он въезжал во двор Коррингэла, все его тело буквально ныло от страха. Дом стоял погруженный во тьму, но, когда он увидел «SUV» на обычном месте в двойном гараже, чувство громадного облегчения вытеснило все остатки ужаса и негодования.
Эмили дома!
Но в ее комнате Митч никого не обнаружил, и им снова завладела тревога. На кровати вместе с плюшевыми мишками стоял наполовину распакованный чемодан, и никаких следов Эмили!
Но уже через две минуты он нашел ее. Эмили спала, свернувшись калачиком, на его кровати, и все его существо охватило небывалое волнение.
Первым его побуждением было откинуть одеяло, лечь с ней рядышком и сжать ее в объятиях. Но Митч сдержал свой порыв. Несколько секунд он стоял рядом с кроватью и смотрел на спящую. Она здесь, она в безопасности, и она в его постели!
Митч включил ночник и присел на край кровати, потрогал ее шелковые волосы, разметавшиеся по подушке, щеку, брови и — после того как она медленно пробудилась — улыбнувшиеся губы. От этого приветствия его сердце дрогнуло.
— Ты вернулся, — сказала Эмили голосом таким же мягким, какой была и ее улыбка.
— Ты тоже, и я выразить не могу, как я тебе за это благодарен. — Остатки пережитого страха все еще немного леденили кровь, и от этого голос его прозвучал грубовато. — Никогда больше не убегай от меня, Эм. Я не хочу снова входить в дом и обнаруживать там вместо тебя эти записки.
В ее глазах что-то мелькнуло, она словно бы заново увидела его и полностью проснулась. Но когда она попыталась подняться, он прижал ее к кровати одеялом, положив на него руки с двух сторон ее плеч, и пристально посмотрел ей в глаза. Эмили нервно сглотнула. Не может быть, что она проснулась и увидела, как над ней склоняется Митч, в глазах которого горел огонь, тот самый, уже ей знакомый… Должно быть, она еще спит.
— Больше не убегай и не бросай трубку, — твердо сказал он. — Оставайся здесь, пока мы не обсудим кое-какие вещи. На этот раз тебе придется дослушать меня до конца.
Его слова нисколько ее не огорчили. Она проехала весь путь от Сиднея, одна, под дождем, и чувствовала себя сильной и довольной. Казалось, что теперь ей все нипочем.
— Что случилось? — негромко спросил Митч. — Почему ты вдруг решила выбрать для своей первой поездки по столице ненастный вечер?
— После нашего спора я почувствовала, что не нахожу себе места. В той квартире я оставаться не могла. Мне хотелось сделать что-то настоящее, как-то самоутвердиться. Я решила проехаться, хотя до тех пор, пока ты не позвонил, сама не знала толком, куда еду.
— Ты, кажется, очень собой гордишься?
— Да, горжусь. — На ее губах заиграла улыбка. — Я все-таки это сделала, Митч. Я сама победила своих демонов, и это очень приятно сознавать.
— Приятно, хотя и неразумно.
Это он смеется над ней? Трудно было судить по его лицу, на которое падала глубокая тень. Но Эмили все равно решила высказаться до конца, ей необходимо было знать, что он понял ее.
— Насчет того, что я сказала тебе по телефону… Знаешь, я всегда пыталась соответствовать твоим представлениям обо мне. Я из сил выбивалась, чтобы угодить матери, родным, кому угодно. Но в глубине души я не такая, и мне надоело вести себя спокойно и рассудительно, когда внутри все кипит.
Он коснулся ее щеки.
— Если бы ты не бросила трубку, то услышала бы, какой я тебя считаю.
Нет, он не смеялся. Глаза смотрели серьезно и внимательно.
— Мне не хотелось с тобой спорить, — сказала она.
— Вот и не спорь, только послушай то, что ты не дослушала. — Чтобы подчеркнуть, насколько он серьезен, Митч прижал ей палец к губам. — Я хочу жениться на тебе, Эмили, но только не по той причине, которая представлялась мне вначале. Когда сегодня утром я тебя обнимал, когда ты положила мне голову на грудь, то, что я при этом ощутил…
Он замолчал, медленно покачал головой, и глубокое чувство, которое Эмили прочитала в его взгляде, наполнило ее сердце пленительной надеждой.
— Я должен был сказать тебе все тогда же, но веришь ли, я был настолько потрясен… Мне даже стало страшно. И мне хотелось побыстрее покончить дела с юристами.
— Ты видел родителей Анабеллы? — выговорила она.
— Видел Рэндела, уже потом, и мы замечательно поговорили. Теперь все устроится, — произнес он почти небрежно и заглянул ей в глаза. — Но я ездил к юристам не за этим. Мне нужно было получить свидетельство о ее смерти, Эм, чтобы оформить наш брак как полагается.
О боже! Понятно теперь, почему он так нервничал. Сердце Эмили переполнилось состраданием, она попыталась высвободить свои руки, чтобы прикоснуться к нему, обнять его, но Митч не выпустил ее, только нагнулся ниже.
— Ты не представляешь, каково мне переживать все это, сознавать, что я готов открыть тебе свое сердце, чтобы, возможно, снова потерпеть неудачу. — Его глаза смотрели на нее с надеждой и обещали так много… — Я тебя люблю, Эмили, хотя и не хотел испытывать подобное ни к кому.
— Снова, — подсказала она тихо.
— Нет, не снова. То, что я чувствую к тебе, ни с чем не сравнимо.
И словно углядев в ее глазах сомнение, вопрос, неуверенность, он поцеловал ее, коротко и нежно, отчего в душе Эмили поднялась волна ликования.
— Я давно перестал любить Анабеллу — не думаю, что хоть когда-то сильно любил ее, — но пытался ужиться с ней ради Джошуа, ради собственного самолюбия. Мне понадобилось чересчур много времени, чтобы убедиться: наш брак давно распался, и как раз тогда, когда я это понял, случилось несчастье…
